Медведь взмахнул огромной костистой лапой, взрезав, словно клинками, незащищенное собачье брюхо.
- Ангур,- только и успел прошептать я, вскидывая к плечу «Сайгу».
То, что псу- верному моему помощнику- уже не жить, стало понятно сразу. Лайка упал далеко в снег, окрасив его алыми брызгами. Спутанные клубки внутренностей тянулись от собачьего живота до лап медведя.
У меня не было времени ни на раздумья ни на отчаяние. На меня двигался хозяин тайги. Вздыбившись во весь свой более чем двухметровый рост, оскалившись, и растопырив в стороны громадные лапы.
А в «Сайге» у меня дробь, двенадцатый калибр. Почему зверь встал в январе из берлоги, я не понял. И на понимание этого у меня тоже не было времени. Если бы не мой верный лайка, то сейчас я лежал бы на снегу, окрашивая его кровью и подбирая кишки.
Пес отвлек медведя, вцепившись тому в грудь, и жертвуя собой. Но дав мне те необходимые доли секунд для взвешивания ситуации и вскидывания ружья. У меня был шанс только на один выстрел, и ошибиться я не мог. Зверь уже опустился на четыре лапы, сверля меня злобным взглядом. Значить это могло только одно: он готов к атаке. Я нажал на спуск, прогремел выстрел. С ветвей окружающих деревьев, взметнулись стайки птиц. Эх, Ангур, ты всегда любил звук выстрела!
Кучность у «Сайги» довольно высокая, но и это помогает только на малых дистанциях. А стремительность медведя- вещь известная. Их только в мультиках косолапыми рисуют, а на самом деле… на пути лучше не попадаться. Поэтому я не стал ждать, когда он подойдет ко мне на оптимальное расстояние. А если честно – попросту струсил, и палец сам дрогнул на спуске.

Я попал ему в плечо, хотя целил в глаза, потому что знал: о кости черепа дробь элементарно расплющится; в густой шкуре запутается. Но я не попал. Стрелять двенадцатым калибром в медведя лучше всего в упор, а лучше вообще… не встречаться с медведем. Вот и конец тебе, Костя Цыганков!
Прицеливаюсь получше, пользуясь жалкими микро-мгновениями, когда зверь обескуражен ранением. Вижу, что медведь ломится от меня в сторону, раздирая собою кусты. Это непонятно и даже обидно. Он что, мной побрезговал? Проверять свою догадку я не решаюсь.
-Ангур,- на тридцатипятиградусном морозе пес уже начал коченеть,- Ангурушка, прости меня.
Верный мой пес, лучший помощник, ты только что спас мне жизнь, поэтому я тебя здесь не оставлю. Домой оттащу и за хатой похороню.
Я так и сделал: привязал веревками тело собаки к рюкзаку, и пошел домой.
- Нет, теоретически возможно все, - Михалыч слушает мою историю и настроен к ней весьма скептически, - но практически… Медведь-шатун, да еще раненый, голодный… И чтобы вот так просто сбежать от одного человека. Нет, не верится.
- Михалыч, ну ты же меня знаешь,- я потихоньку закипаю,- зачем мне врать? А Ангур? Как он, по-твоему, погиб тогда?
Михалыч качает лысой, как бильярдный шар, головой, и жует губами
- Да и не шатун это был,- я распаляюсь все сильнее,- я же тебе говорил – он встал.
- Из берлоги, что ли?- Михалыч недоверчиво хмыкает.
- Именно!
- А зачем ты его поднял?
- Я его не поднимал, сто раз тебе повторяю уже. Я что, на идиота похож, в одиночку медведя поднимать?
Меня снова передергивает при этом воспоминании.

Мы шли на тетеревов, а на тетеревиной охоте главное- тишина. Ангур у меня к этому делу с детства приученный: лапами ступал неслышно. Лыжи у меня смальцем смазаны, не скрипят. Мы шли как два призрака, и разбудить медведя не могли никак. Я его лежбище видел, но абсолютно не боялся. Зверь должен был спать как минимум до апреля.
Но вдруг…. снег взорвался фонтаном буквально перед моим носом. И, молотя лапами воздух, перед нами с Ангуром встал здоровенный трех-, или четырех- летка. Бурый водил огромным носом, принюхиваясь к запахам. Казалось, он перепутал времена года и ошибочно решил, что сейчас цветущий май. Ангур сориентировался сразу. Он без лишних раздумий прыгнул зверю на грудь, пока тот привыкал к солнечному свету. Так и погиб мой верный пес.

- Нет, теоретически…,- опять Михалыч свои умные фразы повторяет,- теоретически, конечно, возможно все.
- Я ему в плечо попал. Может, кровью истечет.
Михалыч иронично прищуривается:
- Да на них раны заживают лучше, чем на собаках. Я однажды череп медвежий видел, так в нем сорок дробин было, и две пули застряло.

Не знаю, я на медведей раньше не ходил, надобности не было. Поэтому не нашел, что ответить Михалычу. Я, вообще-то, за щенком к нему пришел. Без собаки в тайге никак. А у соседа аккурат лайка ощенилась. Мне последняя сучонка и досталась. Зарой назвал. Весной на рябчиков пойдем, учить ее буду.

Забыл я про того мишку напрочь. Мало ли чего в жизни не бывает. Считай, повезло тебе, Костя Цыганков, что живым ушел. Даже Ангура начал понемногу забывать, обратив все внимание на Зару. Лайчонка схватывала на лету, даром что ли сотни поколений охотничьих кровей в ней текли.

А тут дня три как Зара нервничать начала. Не понял сразу даже, к чему. Михалыч посоветовал внимания не обращать, вроде как к течке готовится. Но как-то подозрительным мне это показалось. Во-первых, мала она еще для течки, пять месяцев всего. Во-вторых, уж слишком долго к ней готовится. В- третьих, если течка, почему на кобелей внимания не обращает. Вспомнил я, что Ангур так себя вел, когда зверя дикого чуял. Вспомнил… и забыл тут же, идиот.

В ту ночь я спал очень крепко. Накануне выпили с Михалычем много. У него внуку год исполнился, вот мы и отмечали. Как домой пришел, так в постель сразу и рухнул. Зара на крыльце спала. И я ничего, вот абсолютно ничего, в ту ночь не слышал. Хотя должен был. Невозможно вот так просто увести со двора охотничью собаку. Только лайчонку свою нашел я утром на дворе с исполосованным медвежьими когтями брюхом. Лежала моя псинка прямо на крыльце, словно в знак предупреждения.

Михалыч опять песню старую затянул
- Нет, теоретически….
- Да наплевать и на теорию, и на практику, и на тактику, и на стратегию! - взорвался я. – На все вместе взятое, и по отдельности тоже с большой колокольни плюнуть и растереть. Ты мне ответь – кто это сделал? Кто, и самое главное, зачем? Ты же у нас в деревне самый спец по медведям. Где моя собака?! И где я другую возьму? Не можешь ответить? Вот и думай, что за медведь в округе появился, у тебя голова умная.

Я не находил себе места. Именно так, в прямом смысле слова. Метался по кухне, как… как разъяренный медведь. Во-первых, снова остался без собаки. Во- вторых, боялся. Мне ведь почудилось тогда в звериных глазах что-то странное. И чем тщательнее я вспоминал то злосчастное январское утро, тем отчетливее понимал, что с тем медведем было что-то не то. Не так он должен себя вести, и все тут.

Через месяц земля вокруг моего дома, почти оттаявшая после холодов, оказалась самым натуральным образом вспахана. Только не плугом, а когтями. Михалыч и на это не нашелся, что сказать. Удивился лишь тому, что собаки не почуяли мишку. Вот тут я начал нервничать. Даже не нервничать, а истерить. Еще через два дня я увидел разрытую могилу Ангура, и собачий череп с ошметками сгнившей кожи украшал штакетину моего забора. Вот после этого Михалыч, наконец-то, проснулся:
- Сходи к Петру,- посоветовал он.

Петра знали все. Старый дедок- ханты. Шаман-не шаман, колдун-не колдун, знахарь- не знахарь. Всего помаленьку было в нем намешано. Ну, если уж даже медвежий спец советует к Петру идти, значит, дело серьезно.
Ханты жил на околице. Домишко у него был не то, чтобы не очень, но и не ахти какой. Нелюдимый старик был, но в помощи никогда никому не отказывал.
Я захватил с собой барсучьего жира в подарок и отправился на околицу деревни. И как-то неуютно мне было. Как будто собственную улицу вижу впервые в жизни. Пропали все краски, зато обострились запахи и звуки. Я даже головой помотал. А как отмотался, так все на свои места встало. А вот и Петровский дом. Ну, дедок, встречай гостя.

Петр слушал внимательно, попыхивая резной красивой трубкой. Сам попросил не упускать ни одной, даже самой мелкой, подробности. Вплоть до того, в какую сторону у мишки голова повернулась, когда он меня услышал.
- Это Гураль,- наконец изрек он.
- Кто-кто?- я такого слова раньше не слышал.
- Гураль,- повторил Петр,- проклятый. Надо же, двадцать лет не видно и не слышно его было. А тут, глядишь ты, объявился.
И поведал мне Петр легенду.

С давних пор повелось, что сын Тылась-ики (Месяца-старика) спускался на Землю и искал среди женщин самую прекрасную. Он забирал ее с собой на небо, и она становилась звездой. И чем женщина была красивее, тем ярче светила на небе ее звезда.
И продолжалось так долгое время. До тех пор, пока однажды молодой Месяц не увидел на берегу весеннего озера девушку. Она была так прекрасна, что юноша не выдержал и взял ее прямо на Земле, не успев поднять на небо, как делал раньше. Не знал Месяц, что у этой девушки был муж – отважный охотник Куль. Тот увидел их на берегу озера и выстрелил из лука в чужого мужчину. А Куль был хороший охотник, он попал Месяцу в глаз и убил того прямо на месте.
Как узнал об этом Тылась-ики, то затмил собою солнце, погрузив Землю в долгую ночь. Люди начали погибать от холода и голода, не стало ягод, звери умирали. Молили люди Месяца-старика, чтобы простил их. Тылась-ики потребовал, чтобы ему привели убийцу сына. Выполнили это жители, связали Куля оленьими жилами и отдали отцу убитого им человека. Превратил тогда Тылась-ики того в медведя и наказал скитаться по белому свету в этом обличии до тех пор, пока на свете живет хоть один потомок его сына. Ведь та женщина, которую встретил Месяц на берегу реки, родила от него.
Лишь неделю в году может Гураль превращаться в человека. Только в эту неделю его можно убить. Вот и злится он и убивает всех потомков того, кто когда-то опозорил его жену

- Петр, ты же современный человек,- я удивился, если не сказать больше,- ты же понимаешь, что это сказка. Красивая, конечно, но сказка.
Петр философски пожал плечами, пыхнул дымом из трубки и ответил:
- Сказка не сказка, а о Гурале двадцать лет никто ничего не слышал. Пока ты сюда не приехал. Ты помнишь, почему ты здесь остался?

Нет, я помнил, как здесь оказался, но почему остался… хоть убейте, не вспомню.
Я развелся со Светкой прошлым летом, и Михалыч- дальний мой родственник- пригласил меня к себе на охоту. Я приехал развеяться, а уехать уже не смог. Вот сейчас пытаюсь вспомнить, почему и ответа не нахожу. Как прикипело мне здесь.
В Ханты-Мансийске меня ничто не держало, и терять, как и беречь, мне там было нечего. Детей не нажил, богатства особого тоже. А ветеринаром и здесь могу работать на оленьей ферме. Вот Михалыч и предложил мне остаться.
- Постой,- крутившийся в голове вопрос наконец-то нашел выход,- ты говорил, что двадцать лет о Гурале не было слышно. А до этого?
- Это была девушка,- спокойно ответил ханты,- Журналистка из Москвы. Приехала репортаж писать о нашей ферме. Ее на охоту пригласили, она согласилась. Хотела в газету интересную статью дать.
- И?
- Ты Зару свою видел? Вот то же и с девушкой стало.

Признаться, мне поплохело. Я - человеком с высшим образованием, работаю там, где не верят в чертовщину. Это - обычный медведь-людоед. Злобная и подлая тварь. Свои сомнения я и озвучил сидящему напротив старичку.
- Ну-ну,- насмешливо сказал он,- удачи тебе.
Я даже дверью хотел хлопнуть, уходя, чтобы ханты знал: не верю. Но на всякий случай решил перестраховаться.
- Петр, предположим... Только предположим, что ты прав. Что мне тогда делать?
- Ничего,- дедок в очередной раз раскуривал трубку,- ждать смерти. Он сам за тобой придет. За долгие века Гураль научился терпению. Ему уже неинтересно просто убивать. Он хочет с тобой поиграть.
- Подожди. Ты говорил, что его можно убить только в человеческом обличье, но я-то точно помню, что ранил медведя. Как ты это объяснишь?
- Его можно ранить, но…пули из тела выйдут сами, раны затянутся.
- Он мог меня убить там же. Подствольник на пять патронов. Ну всадил бы я в него все заряды, но потом-то все равно пустой остался.
- Мог, но не хотел. Да и раны залечить время надо.

Веселая перспективка меня ожидает, если все, сказанное ханты, правда. А какую неделю в году этот монстр проводит человеком, неизвестно. И когда он человек, то к людям не выходит, так и живет в своей берлоге. Из берлоги-то вылез, потому что меня почуял. У него на нас - потомков Месяца- сумасшедший нюх. Поэтому я здесь и остался, что это- моя судьба.

Через неделю забор вокруг моего дома был разломан и уложен в поленницу возле крыльца. Этим зверь давал понять, что преград для него нет. Я перестал спать по ночам. Держал возле кровати заряженную «Сайгу» и финский нарезняк Тикки тридцать второго калибра. Иногда в окнах мелькала громадная тень. Ни уловить ее приближение, ни поймать ее в прицел оказалось нереально. Соседские собаки, словно сговорившись, ничем не давали понять, что чуют зверя.
Долго так продолжаться не могло. От бессонницы и нервного напряжения у меня начались срывы. Мне никто не верил, потому что хитрая сволочь никогда не появлялась, если я был дома не один. Михалыч уже раз пять ночевал у меня со своим старым проверенным ТОЗ-ом. Так медведь не приходил. В конце концов Михалыч обозвал меня идиотом и ушел, закинув ружбайку на плечо.
А еще через неделю...

Она появилась в деревне неожиданно. Девушка в протертых до дыр джинсах и растянутой футболке. Она постоянно что-то жевала и не снимала темных очков. Приехала на практику из Ханты-Мансийска- оказалась тоже ветеринаром.
А на работу я ходить не хотел, потому что нервничал, но надо было. Оленухи скидывали рога, и пастухи напоминали мне об этом чуть ли не каждый день. Хорошие они, ханты, до самой старости все, как дети. Я уже и покрикивал на них, а они не обижались. Только качали маленькими головами, улыбались и уходили. А на следующий день приходили снова.

И тут практикантка появилась. Спасение мое, ей-Богу. Нарисовалась на моем пороге, жуя бесконечную жвачку и требуя работы. Я ее сразу на ферму и отправил. Сам сказал, что приболел. Пошла, виляя задницей. Уж не знаю, какой из нее ветеринар, но девица видная.
Она проторчала на ферме до позднего вечера. Приехала уставшая, но довольная. Вдоволь накаталась на оленях, наболталась с пастухами, напилась чаю. Ничего, это пройдет. Первое впечатление от оленьей фермы, оно всегда сильное. Я прекрасно понимал девушку Настю. Сам таким был.
Сейчас она сидела напротив меня, уплетая за обе щеки мой скудный холостяцкий ужин, и бесконечно болтала, делясь яркими впечатлениями. Остановиться Насте было негде, пришлось приютить у себя. Я был даже рад, надеялся, что Гураль уйдет. Ведь он никогда не появлялся, если я был не один.

- Дай стрельнуть,- загорелись ее глаза, когда она увидела арсенал у кровати.
- Оружие не игрушка,- ворчливо ответил я и стал сам себе противен.
- Ну дай, ну дай. Я один раз, я тихонечко.
Ага, тихонечко. Ага, наполовину. Из «Сайги». Двенадцатым.
Ладно, пошли, золотая рыбка. Осторожно, заряжено. Осторожно, говорю, это тебе не швабра. За ствол не таскают, хоть и на предохранителе. К плечу прижимай плотнее, это- «Сайга», у нее отдача, как у автомата. Прижала? Хорошо прижала?
- Пли!
Ба-бах. Настя упала и восхищенно затрясла головой.
- Вот это да.... Ой, плечо.
- Я предупреждал- прижимай плотнее. Дай посмотрю. Да не бойся ты, мы же с тобой оба врачи, хоть ты и недоделанная малость. Ну и что, что по оленям. Думаешь, у них вывихов не бывает? Еще как бывает, скоро сама увидишь.

Она спустила с плеча футболку, обнажив острые ключицы и великолепную кожу. И пахла она… Персиком? Мятой? Не знаю, не понял даже.
Я развелся со Светкой почти год назад, а девушки-ханты меня никогда не привлекали. Ноза нет, одно литсо. Всех отношений было- это во время семинаров в Ханты-Мансийске со случайными женщинами, которых удавалось подцепить в барах. Как здоровый мужской организм должен был отреагировать это зрелище?
- Э, дядя,- насмешливо протянула Настя,- ты мне плечо посмотреть хотел.
Ну, конечно, сейчас посмотрим. Ничего, до свадьбы заживет. Придется походить с синяком. Понимаю, что некрасиво, а что делать?
- Костя, а баня тут у тебя есть?

Кто мне напомнит, когда мы перешли на «ты»? Эта девушка была очень органична и жизнерадостна. Костя, так Костя. Баня, так баня. Я бы тоже с удовольствием сходил бы в баню, с еще большим удовольствием сходил бы туда не один.
Впервые за последние недели мне показалось, что страх уходит. Настя успокаивала одним своим присутствием. Да и медведя пока видно не было. Может, все обойдется? Это не оборотень. Обычный медведь.

Я растопил баньку, стараясь, чтобы температура была не сильно высокой
- Ничего, Костя,- обернулась она ко мне на пороге,- я разберусь как обращаться с водой. Куда и как брызгать на камни, тоже пойму. И тазики я не перепутаю. И полотенца найду. И я не задохнусь. И не угорю. И удар меня не хватит. Он сейчас хватит тебя, если не отстанешь. И с плечом у меня все в полном порядке. Иди спать, тебе еще завтрак готовить.
Вот так, главный ветеринар оленьей фермы. Тебе еще завтрак готовить, поэтому иди спать.

Показалось, или в окне промелькнула тень? Нет, наверное, показалось. С паранойей надо что-то делать. Причем срочно, иначе можно сорваться. А срываться никак нельзя, я живу уже не один. Не хочется в приступе слепого страха сделать роковой выстрел. По-хорошему, карабины надо бы разобрать. Но пусть пока побудут, на всякий случай.

Я уснул. Впервые за несколько сумасшедших недель. Проснулся от ощущения, что возле моей кровати кто-то стоит. Открыл глаза- какое-то привидение, белое непонятное пятно. Рука сама потянулась к изголовью, цепляя первое, что попалось. Нарезняк. Вскинуть, снять с предохранителя- дело нескольких секунд.
- Ты храпишь,- привидение умело говорить. Это оказалось сюрпризом.
- Что?- у меня отлегло от сердца
- Ты храпишь, причем громко. Я уснуть не могу. Как я завтра на работу пойду, если я не высплюсь?
- Настя,- я попытался сделать ей выговор,- ты меня так посреди ночи не пугай. Просто по плечу похлопай, я сразу проснусь. Сплю я чутко.
- Ага,- фыркнула практикантка,- то-то я тебя уже полчаса по плечу хлопаю. Никакой реакции. Хотела уже по уху хлопнуть.
- Иди спать. Я больше не буду храпеть.

Обычно мои редкие женщины не жаловались на то, что я храпел. Видно, просто устал. Как же эта мерзкая медвежья сволочь меня достала!
Привидение, завернутое в белую простыню, отправилось в свою комнату. А я пролежал до утра с открытыми глазами. Спать расхотелось. Хотелось другого- привидения. Но привидение, похоже, не хотело меня.

Завтрак готовить пришлось все-таки мне. Раньше я ошибочно полагал, что все девушки обожают кашеварить. Оказалось, что нет. Некоторые девушки не любят это дело, зато с удовольствием едят приготовленное чужими руками. После завтрака оказалось, что те же девушки и посуду за собой мыть не любят. Зато очень подолгу собираются на работу. При этом, как была во вчерашних джинсах, так в них же из комнаты и вышла. Спрашивается, чего она там делала, пока я посуду мыл?

Ханты встретили меня чуть ли не с распростертыми объятиями. Они улыбались, как дети, трясли жидкими бороденками и норовили пожать мне руку. Как же, как же, настоящий врач приехал! Это ж разве доктор вчера был? Так, недоразумение в джинсах.
Оказалось, что Яра- моя любимая оленуха- сломала ногу. Как мне ни было жаль северную красавицу, но пришлось дать разрешение на убой. Оленеводы сделают это без нас, как делали их предки. Рога на ликеро-водочный, мясо- на мясокомбинат, шкуру- на выделку, потроха сами съедят. Настя пыталась спорить, доказывала, что оленуху можно вылечить, но...
- Девочка моя, это не домашняя собачка, а северный олень. Со сломанной ногой она не сможет добывать себе пищу, ее обойдут более здоровые самки. Конечно, ее можно кормить искусственно, но после этого она не будет способна к самостоятельному существованию. Это не попугайчики в ветклиниках.

Как-то противно стало после того, как я устроил ей выговор. Отомстил, называется.
Дулась на меня до самого вечера. От ужина демонстративно отказалась, якобы на диете. А те, кто обжирается по вечерам- так и сказала «обжираются»- ей противны. И это после вчерашнего, когда она, без малейших угрызений совести смолотила мои макароны с котлетой. Тогда она, значит, на диете не сидела, а сегодня резко села. У меня Светка такая же была, только у той чуть что, сразу голова болеть начинала. Болезнь такая есть- мигрень называется. Есть охота, а работать лень.
Ну и фиг с тобой, диетчица. Вот возьму, и завтра на работу пойду без завтрака. Ханты меня, по- любому, накормят. Если Яру сегодня забьют, то сердце, печенка и легкие оленеводам обеспечены. С такой подлой мыслью я и переступил порог своей комнаты.

Не понял...Постель оказалась разбросана по всей комнате, подушка разрезана, кровать исполосована, нарезняк..... в свое время я две штуки зеленых за него отдал. Финская штучная работа, оптический прицел, почти бесшумная стрельба, выдерживает до минус пятидесяти мороза. Тикки страдальчески светил покореженным стволом, взывая к моей совести. Твою ж мать!
«Сайгу» я еще утром спрятал в сейф. До него не добрались. Кто не добрался? Кто посмел влезть в дом ветеринара, самого уважаемого человека в округе?!
- Костя,- Настя стояла за моей спиной, и голос ее дрожал, - в мое окно кто-то смотрел. Что здесь произошло?
Не заботясь о приличиях, я отшвырнул ее с дороги и метнулся к сейфу. Собрать ствол, зарядить его, броситься в комнату. В стеклах отражался я сам- взъерошенный диковатый мужчина.
- Свет,- приказал я Насте,- выключи свет.
Она послушно хлопнула ладошкой по выключателю.
Никого. За окном никого не было. Черт возьми! Я собрал остатки карабина и решил отправиться к Петру. Настя тут же увязалась за мной. После того, что случилось в моей комнате, я не посмел ей отказать. Оставаться одной, в темноте... б-р-р.

- Вот,- я с грохотом вывалил мешанину из железа и дерева на стол перед дедком,- что это такое?
- Карабин. Бывший.- ответил Петр, затягиваясь из своей неизменной трубки.
Он, определенно, надо мной издевался.
- А еще девушка за твоей спиной. Очень испуганная.
- Петр,- я начал закипать,- ты мне голову не дури. Я остался, почитай, безоружным против этой зверюги. Что мне с ним делать прикажешь?
- А ты найди его,- посоветовал ханты,- Карабин-то сломан руками, а не лапами.
- Это ж какую силищу надо иметь,- зачарованно протянула Настя,- это ж как можно руками такое сделать?
Странные эти женщины. Ее, видите ли, больше заинтересовало то, что неизвестный вандал обладал громадной силой. А то, что это- оборотень, ее ничуточки не трогало.
- Ну-у-у,- ханты воздел глаза к потолку,- когда тебе столько лет, сколько ему, можно всякому научиться.

Найди, говорит. Легко, блин, сказать. Советовать-то все мастаки. Где искать? Вряд ли зимняя берлога – его постоянное обиталище. Прячется где-то, гад мохнатый.
- Девочку береги,- заявил вдруг напоследок ханты.
А это, вообще, к чему было? Что значит «береги»? Ее-то он, думаю, не тронет. Она, всяко, не в его вкусе. Худая да вредная. Чай, побоится отравиться. Какой там химии в ней намешано, кто знает.
- Береги, береги. Легенду помнишь?
Я посмотрел на Настю по-новому. Что же это получается? Это, выходит, моя родственница по далекой Месячной линии? Потому эта скотина ко мне в дом и приперлась, что ее почуяла. И этот недозрелый ветеринар прибыл на нашу ферму тоже поэтому, вместо того, чтобы отправиться в ветклинику и кастрировать там домашних котов.

***

Я притаился в Настиной комнате, выключив свет, очень надеясь на то, что зверюга меня не почует. Ведь он обернулся в человека, значит, и нюх у него не так остер. Настя стояла возле стены, сложив ладони на груди. По-моему, она даже дышать боялась.
Есть! Створка тихо отворилась, Настя зажала рот ладонями. В грудь пришельца нацелилась моя верная «Сайга».
К слову сказать – типичный ханты. Только ростом около двух метров, ну за сто девяносто есть точно. Размах плеч впечатляет, бицепс- что моя нога. Урод, одним словом. Такого и не жалко.
Я уже приготовился выстрелить, но тут мне неожиданно помешали.
- Не надо! - Настя бросилась ко мне и схватилась за ствол.- Не надо. Не убивай его.
Гураль замер, так и не успев залезть в комнату полностью. Его узкие злобные глаза поочередно окидывали то меня, то ее.
- Уйди, дура! - я пытался убрать девчонку с линии огня, но она упорно держалась за ствол. Пришлось снять палец с курка.- Уйди, иначе он убьет и тебя и меня.
Драгоценные секунды были потеряны. Сейчас зверь очухается и бросится на нас.
- Уходи,- она обернулась к оборотню, закрывая его от меня своим телом,- уходи, а то Костя убьет тебя.
- Р-р-р,- он разучился говорить за долгие годы молчания.
А эта дура подходила к нему все ближе.
О, нет! Она протянула руку и прикоснулась к его спутанным волосам. Он резко дернул головой, бесшумно спрыгнул с окна и исчез в лесу.
- Что ты наделала?!
Я едва сдержался, чтобы не влепить ей пощечину.
- Ты понимаешь, что наделала? Сейчас он затаится до следующего года, а убить его можно только сейчас!
- Мы не можем его убить. Это же человек.
- Какой это человек? Он-оборотень и пришел сюда, чтобы убить нас. Мы с тобой связаны, а он связан с нами.
Я пересказал ей легенду о Месяце. Не знаю, поверила ли она, но упрямо мотнула головой.
- Все равно. Он – человек, а с человеком всегда можно договориться.
Я устало вздохнул. Мне не хотелось убеждать ее в очевидном.
- Ложись спать. Я подежурю. Отосплюсь днем, когда он не приходит.
Утром она отправилась на работу, а я лег спать.
Вернулась Настя раньше обычного и вся какая-то… возбужденная. На мое очередное предупреждение об опасности только фыркнула и как-то загадочно улыбнулась

От моей компании ночью вредная заноза отказалась наотрез. Якобы блюдет девичью честь. И ей надо о многом подумать, все взвесить, расставить акценты. Она почти уверена, что чудовище не придет, поэтому… Чешите отсюда, хозяин дома, подобру-поздорову, а то ведь мы такие скромные, что нам палец в рот не клади, откусим до локтя.
Дверь комнаты демонстративно захлопнулась, едва не треснув меня по носу. Ну и черт с тобой, дурында!

Я услышал, что дверь Настиной комнаты тихо распахнулась, затем открылся холодильник, что-то там зашуршало и она пробежала обратно. Ага, подумал я, не ест вечером, как же. Сейчас все запасы сточит, диетчица. А потом я услышал тихий – тихий шепот. Слух у меня стал, как у тетерева.
Опять началось! Мигом схватил схватил МЦ-шку, одолженную у Михалыча, и бросился через кухню в другую комнату. Подберусь как можно тише, решил про себя, распахну дверь и выстрелю. И если эта дура опять окажется на моем пути, пусть пеняет на себя. Шепот из-за двери показался подозрительным.
- Ты голодный, наверное. Вот, я сыра принесла. Поешь, тебе сразу лучше станет. Не хочешь сыра?
- Р-р-р…
- Ты, наверное, одно сырое мясо ешь. А у Кости только замороженное в холодильнике. Вот, если бы ты меня предупредил, я бы разморозила.
- Р-р-р…
- Ну, что ты меня все время обнюхиваешь. Ой, щекотно.

И когда она негромко рассмеялась, я почувствовал, как у меня зашевелились волосы. И, по-моему, не только на голове. Театр абсурда, сумасшедший дом, палата не помню какой номер. И все у меня под носом. Еще и мой сыр в ход пошел! А завтра, значит, мясо решили разморозить.
Я ногой распахнул дверь и вскинул ружье.
Оборотень оторвался от обнюхивания Насти, бросил на меня полный ненависти взгляд, и, сверкнув обнаженным бронзовым телом, выпрыгнул в распахнутое окно. То, что мне его не достать, я понял сразу, едва подбежал. Он рвался к лесу семимильными прыжками. Силен, зараза! Быстр, проворен, ловок. Такого только в оптику ловить, которой у меня не было. Или в упор. В лоб. Из двух стволов сразу.

- Что здесь происходит?!
Я оборачивался к постоялице, честно стараясь держать себя в руках. Пусть не отвечает, иначе я за себя не ручаюсь. Если промолчит, может, и сдержусь. Если хоть полслова ляпнет, заряжу так, что к стенке отлетит.
Промолчала. Через несколько минут я почувствовал, что бешеная ярость начала отступать.
- Зачем ты это сделала?
Молчит, нос к стене отвернула.
- Ты понимаешь, дуреха, что он через несколько дней в медведя обернется? Сегодня третий? Значит, ему осталось четыре дня. И тогда я с ним уже не справлюсь. Что молчишь?
- Я не верю в ваши сказки,- глухо ответила Настя,- вы с этим дедом все сами себе придумали. Это просто человек. Может, его родители в детстве бросили, и вырастили дикие звери. Таких случаев полным полно. Если бы он хотел меня убить, то уже убил бы.

Я никогда не понимал женщин, а они никогда не понимали меня. Это взаимно. Оставалось только обреченно махнуть рукой и отправиться к себе. Я чувствовал, что сегодня он не придет точно. Скорее всего, пока занят с этой пигалицей, меня не тронет. Чем она его заинтересовала?

- Петр, что мне делать?- я пришел к ханты с водкой.
Вообще-то, это не приветствуется, они слишком склонны к алкоголизму, но мне надо было выговориться. А как еще выговаривается русский мужик? Только за бутылкой, иначе язык не развязать.
Дед сидел, пуская кольца дыма в потолок.
- Я не знаю, Костя.
- Может, попробовать поискать его в лесу? Проследить за ней? Она же, наверное, знает, где он прячется.
- Попробовать, конечно, можно. Отчего же не попробовать. Но он почует твой запах и уйдет.
- Значит, выхода нет? Мне придется ждать его следующего перевоплощения?
Ханты пожал узкими плечами.
- Вообще-то, моему деду рассказывал еще его дед, что проклятие можно снять. Только мой дед забыл как, и мне об этом не рассказал.

Я уныло допил свой стакан с водкой. Все было очень грустно и неопределенно.
- Ну, значит, шансов у меня нет. Медведем он разорвет меня на следующий же день. Прощай, Петр, на всякий случай.
Я отправился домой, как на плаху. Если еще хоть раз увижу эту хантыйскую морду у себя дома, я.... обоих....

А дома ждал сюрприз. Насти не было. На кухонном столе лежала записка. Она, мол, уезжает. Ей со мной неуютно, она возвращается домой и будет проходить практику в ветеринарном центре Ханты-Мансийска. Просит за все прощения, желает удачи, и всякая сопливая дребедень.
Ну, вот и славно. Одной головной болью меньше. В запасе у меня еще три дня, пока Гураль обернется в медведя. И мешать мне уже никто не будет.

Я просидел с ружьем ровно до пяти утра, а потом просто рухнул от нетрезвой усталости на пол. Никто так не пришел. Ни этой ночью, ни следующей, ни потом.
Петр пожимал плечами, Михалыч многозначительно намекал:
- Я же тебе говорил....
Через две недели я вернулся к обычному режиму. У оленей вот-вот должен был начаться гон, беременность оленух, роды. В общем, работы хватало. Из Ханты-Мансийска привез себе новую собаку. Лаек не было, взял дратхаара. Нормально, зимой на глухарей пойдем, натаскивать буду.

И вот прошел ровно год с тех странных событий. Я и забывать про это начал, пока однажды не вышел к реке. Мой пес Сокол забеспокоился и громко загавкал на непонятные звуки. Отголоски их доносились с другого берега. Заливистый женский смех оглашал окрестности. Ну, смеется какая-нибудь местная красотка, что тут такого. Сокол смотрел на меня во все глаза- давай, хозяин, подглядим, как девушки купаются. Интересно же.
Ах, ты, поганец, кобель. Ну, давай посмотрим, раз тебе так интересно.

На дальнем берегу реки счастливо, взахлеб, смеялась Настя. Рядом с ней бултыхали ножками двое потешных карапузов. По пояс в ледяной реке с острогой в руках стоял бронзовокожий Гураль, изредка выкидывая на берег сверкающую рыбину.
Так вот как снималось проклятье, старик ханты. Как в старой русской сказке «Аленький цветочек». Полюбила красавица чудовище..... Только твой дед об этом забыл и тебе не рассказал.

- Пойдем домой, Сокол,- сказал я, потрепав пса по крутому загривку.
Гураль вдруг повел носом, верхняя губа поползла вверх, обнажая белоснежные крепкие зубы, и из горла вырвался угрожающий рык. Он почуял меня. Обвел взглядом лес, наши глаза на мгновение встретились.
- Я ухожу, Куль,- прошептал я одними губами и попятился, - ухожу, не волнуйся. Я не трону твою жену, не бойся.

Ятаган.