Раз пошли мы с Леопольдовной в лес. Она за ягодами, я за грибами. Ну как положено, хуле. Выпили значит по двести «русского престижу», я закусил огурчиком и салом, Леопольдовна помидоркой. Мы-то чо, мы обычно на краю посёлка встречаемся на опушке, я выпить приношу, Леопольдовна закусить чо. Одинокие мы и нахер никому не нужные пенсионеры. Бывает. У нас полно таких. Ну и вот. Насобирали там кто чего, домой идём, беседу неспешную разговариваем. Про политику не интересно, сериалы я не смотрю, футбол Леопольдовна не смотрит. Разговариваем мы обычно про бухло. Ну какое и как пьют. Тема сама по себе интересна, особенно с учётом того, что мы – алкоголики. Пьём нарочито много. Типа способа побыстрее на кладбище уехать что ли. Пьём, в-общем. Ну и в это раз зашла у нас тема за мартини бьянко. Вроде как надо его разбавить или там ещё с оливками маринованными, то-сё. Так-то ни я, ни Леопольдовна, не пробовали мартини этого, но хочется вот и всё тут. Решили съездить в город, затариться в супермаркете, даром что акция сейчас, вон Леопольдовне принесли рекламку, литр дешевле чем у нас в посёлке поллитруха стоит.
Пришли значит ко мне сначала ну перед поездкой-то. Решили и организм подготовить к принятию вермута, ну и вообще, делать-то нечего больше. Достал я бутылку коньячку лезгинка КС, давеча купил несколько по дешёвке у водилы-дальнобойщика дагестанского. Выпили значит, орехами закусили, то-сё, только чувствую блять в штанах чота неладно, давно забытое ощущение какое-то из снов или из детства. Хуяк глаза вниз – и точно, хуй стоит. Ну пиздец, думаю, допился дед. Небось давление ебануло за двести. Сходил значит в маленькую, там у меня тонометр. Опачки – сто сорок на семьдесят пульс девяносто. Учитывая где-то с полулитру сорокаградусного, что в организьме усваиваеться, нормально, думаю. А хуй-то стоит. Вот те раз.
Вернулся значит в светлую, смотрю сидит Леопольдовна. Ну и чо меня дёрнуло за язык херпоймёшь, тока говорю я:
- Слушай-ка, Леопольдовна, а ты ж – баба! У тебя и пизда поди есть.
- Ёбнулся что ли, Митрич? Какая я тебе баба? Бабка я. Пизда есть, да заросла давно поди. А чо, ты ебаться надумал?
- Ага, — говорю, а сам так гордо штаны спускаю, ну и чо, там из седых зарослей торчит так гордо белый хуй с головкой фиолетовой. – Вот говорю, зацени какой красавец!
- Ого, — только и проговорила Леопольдовна. А сама так раз, панталоны спустила, потопталась ещё скидывая их, потом развернулась задом и раком так нагнулась. – Ну давай, еби, мачо.
Я так подошёл, внимательно так раком загнутую Леопольдовну осмотрел. Ну нету у неё пизды – и всё тут. Жопа есть, дряблая, конечно, обвисшая – но есть. А пизды нет.
- Нет у тебя пизды, Леопольдовна. Жопа только. Давай я тебя в жопу выебу?
- Иди ты нахуй, Митрич. Я и в молодости в жопу не давала, не то чтоб ещё перед смертью такой срам. Ищи давай пизду, есть она, я ж её мою каждый день.
Ну раздвинул там то-сё, смотрю, точно в складках там есть пизда-то. Давай значит ебаццо. Однако сухо у Леопольдовны в пизде шопездец, да простит мне читатель тавтологию в этом месте текста.
- Сухо, Леопольдовна. Чо сухо-то как? Не нравится что ли?
- Дурак ты, Митрич. Причём тут нравится-не нравится? Гуморальная система функционирует с перебоями, старая я, не заметно что ли? Смазка нужна, лубрикант.
- А давай я майонезом намажу?
- Не вздумай! – вскричала Леопольдовна, соскочила с хуя и развернулась ко мне лицом. – В майонезе уксус, горчица, специи. У тебя может хуй и без надобности будет опосля соития, а мне пизда не лишняя, ссу я из неё. Ну и вообще. Не жидься, маслица принеси сливочного.
С маслицем дело пошло интереснее. Кончить правда не удалось, но поелозить хуем в пизде вполне так приятсвенно получилось. Красота в-общем. Оделись мы, значит, с Леопольдовной, сидим так, чай пьём, довольные. Решили и впредь практиковать еблю половую. Леопольдовна даже ночевать у меня осталась.
А на утро поехали мы в город. Купили три литра мартини, оливок банку и банку лубриканта на водной основе. Чтобы значит всё по науке в этот раз. Ну то есть я про поебаться. Вернулись, сели жрать этот вермут, будь он не ладен. Выжрали пузырь – Леопольдовна прям засияла вся.
- Митрич, — говорит, — Какое хорошее пойло это мартини. Я меня прям панталоны все мокрые уже.
- Обоссалась что ли от восторга? – я что-то ну никакого особого эффекта не получил от вермута, — Ты того, пересядь-ка из кресла вон на табуретку!
- Дурак ты, Митрич. Ебаться хочу – прям сил нет. У тебя там как, встал?
- Ничо у меня не встало. Ну нахуй это мартини. Пойду водки налью. – Я встал и пошёл к серванту.
- А давай я тебе миньет сделаю. Ты хуй мыл сегодня?
- Обижаешь. Давай, соси, чо, дело хорошее. Только мосты сними, — я пустил штаны, Леопольдовна встала передо мной на колени и принялась слюняво начмокивать.
Минут через пять мне это дело надоело. Хуй не стоял, от слюней Леопольдовны начали зябнуть мои стариковские ляжки.
- Завязывай, говорю. В смысле не узлом хуй, а прекрати чмокать. Не стоит, видишь? – я был расстроен.
- Это… — виновато посмотрела на меня Леопольдовна, — ты того, не расстраивайся, Митрич. А налей-ка ты себе не водки, а коньяка того дагестанского. Мож с него у тебя эрекция-то была?
Ну чо, мысль была не плоха. Налил я ебе стакан лезгинки, для Леопольдовны открыл вторую бутылку вермута, сели мы дальше бухать. И тут на те – стоит хуй. Стоит сцуко колом блять. Тут и Леопольдовна как ужаленная подскочила, юбку задрала, панталоны сбросила, раком встала. Понеслось, чо. Красота, всем хорошо.
Ну и завелась у нас традиция такая. Леопольдовна значит мартини жрёт, я коньячок дегустирую, ебёмся потом как малолетки. А лубрикант тот мы так и не открывали ни разу. И умерли в один день, как положено. Я от инсульта, а у Леопольдовны почки отказали.

© Шэнпонзэ