Глава 1

Мне было двенадцать лет, когда отец, с довольным лицом, вручил мне портативное радио. С моей точки зрения, это был самый лучший подарок, который я когда-либо получал от него. Уж не знаю, как он так умудрился, но именно этот подарок изменил мой характер и, наверное, судьбу. Самое что интересное, так это то, что он подарил мне его без какого-либо повода. В первую же ночь я, укрывшись одеялом, включил радио. Как сейчас помню этот маленький, с жёлтой ламповой подсветкой дисплей со шкалой частот и красным пластмассовым бегунком, который плавно скользил по скрипучим волнам. Долгое время поначалу, завороженный, я просто вслушивался в белый шум, затаив дыхание. Я впадал в транс, готовый часами лежать и слушать этот меланхоличный треск. Я находил в этом музыку безмолвия.

Часто, слушая радио, я представлял себя среди плотного, безмолвного, едва колышущегося океана в маленькой лодке. Я лежал на спине, лопатками чувствуя её тёплое деревянное дно. Мне казалось, что на всей планете остался только я, и от этого становилось страшно. И тогда я быстренько отбрасывал одеяло и сразу успокаивался, увидев полоску света из–под двери комнаты родителей. Вскоре я наизусть помнил частоты всех радиостанций на всех волнах: длинных и коротких. Чаще всего, на своих любимых станциях я прослушивал передачи, в которых чужие люди разговаривали между собой на всякие, совсем не понятные мне темы, в смысл которых я особо и не вдавался. Я любил засыпать под эти непонятные слова, они убаюкивали меня. Мама заметила, что я не расставался с радио и спросила, всё ли у меня нормально. Я так испугался, что у меня его отберут, что с нарочито безразличным видом закинул его в полку и несколько дней демонстративно не доставал. Но потом, втихаря, вынял его, залез под одеяло, и долго крутил ручку, вслушиваясь в привычный белый шум.

Глава 2

Первый раз я услышал её двадцать четвёртого октября. В ту пору за окном вовсю властвовал мелкий противный дождь. Небо провисло над городом, заставляя людей спешить в тёплые дома, а деревья небрежно отряхивались от последних полувысохших листьев. Во мгле глухо поскрипывали тусклые длинноногие фонари, а сонные голуби встревоженно ютились на чердаках. Приятней всего в такую погоду было быть дома, укрывшись, слушая радио, и зная, что за дверью находится надёжный и безопасный мир моих родителей. И ещё я любил смотреть, как колышущиеся деревья отбрасывали мечущиеся тени на занавески. Неторопливо прокручивая радио-станции, я вдруг наткнулся на тонкий девчачий голосок. Проскочив его, я даже сначала не понял, что именно это было. Аккуратно вернув бегунок назад я опять услышал незнакомый мне голос: ...есть кто-нибудь? Я здесь, помогите мне! Меня зовут... Мгновенно выключив приёмник, я долго ещё не мог уснуть, с колотящимся сердцем, едва дыша. Я здесь, помогите мне, - крутилось у меня в голове. Меня зовут...

Глава 3

Проснувшись, я сразу вспомнил про этот странный голос, но постарался убедить себя в том, что мне всё это показалось. Однако, вечером, когда я лёг в кровать, то ещё долго мои пальцы не решались повернуть включатель. Прищурившись, словно это могло помочь мне не расслышать так напугавший меня голос, я стремительно прокрутил бегунок с начала и до конца: всё было как обычно. Я успокоился, и назавтра вспомнил о голосе только лишь когда засыпал. Выключенное радио, остывая, стояло на полу. Свесив руку, я касался его пальцами. В следующий раз это произошло почти месяц спустя: была суббота и я собирался посидеть под одеялом подольше, как вдруг опять наткнулся на этот голос. Меня это немного разозлило, и я решил остаться на этой частоте. Голос был почти детским, его обладательнице было не больше десяти лет, так мне показалось. Когда я ловил её частоту она начинала тараторить быстро быстро, боясь, что её опять потеряют. Она просила о помощи, бесконечно повторяя своё имя и адрес, где она жила. Несмотря на то, что всё происходящее очень напоминало правду, я всё равно не верил в это на все сто.

Девочка была из того же самого города, в котором жил я. Правда, название улицы было мне незнакомо. Не торопясь с заявлением в полицию, я утвердился в своей догадке, что когда я настраивался на её частоту, то её аппарат, через который она осуществляла связь реагировал на это. Вот почему она сразу начинала говорить: она понимала, что её кто-то слышит. Знаете...спустя столько лет я не могу найти объяснение своему поступку: я не пошёл по указанному ею адресу, я никуда не заявил, и никому об этом не рассказал (а так же не могу понять, почему её не слышал никто другой). Мне нравилось, что эта девочка зависела от меня целиком и полностью. И я считал её своей. И когда она не выходила на связь, я жутко нервничал. Кристина, так её звали, то же поняла, со временем, что помощи ей не дождаться и начала рассказывать мне про свою жизнь, а я слушал и сердце моё сжималось.

Глава 4

Она была единственным ребёнком в небогатой семье фабричных рабочих. Как и многие маленькие семьи, в которых не водились деньги, но было полно любви, они жили счастливо. Где-то я им, даже, завидовал. При всём при этом я абсолютно не задумывался (по крайней мере, первое время), каково ей там...в подвале. Это она говорила, что она в подвале, так как тот, кто её похитил всегда спускался сверху, тёмным силуэтом появляясь в ослепительно жёлтом квадрате открывающейся крышки. Только спустя несколько месяцев до меня очень ясно и необратимо дошло, что её на самом деле украли и держат в заточении... До того, как она начала рассказывать про то, что делало с ней это животное, мне всё казалось, на уровне подсознания, что всё это не более чем чья-то шалость. Но после того, как она стала говорить об изнасилованиях с ужасными маленькими подробностями, тут-то меня словно током ударило: чёрт, это же всё реально, по-настоящему! Шли месяцы...и я с удивлением заметил, что прошло больше года. Было Рождество, и я, вдруг, с тоской, садясь за праздничный стол с подрумяненой индейкой, ощутил колющий прилив нежности к этой маленькой, ни в чём неповинной девочке.

Сказавшись на плохое самочувствие, я выскочил из-за стола, оставив родителей ворковать при свечах. Наверху я включил радио, в надежде услышать этот голос, который стал для меня частью моей жизни. Только моей: за год я так никому и ничего не рассказал. Я лежал, включив ночник...За окном кружился густой снег. Он был таким густым, как белый шум из динамика...Так и не дождавшись её, я уснул, шепча:С Рождеством, Кристина... Больше я её никогда не слышал. Я очень хочу верить в то, что она сбежала...или, что её отпустили...С одной стороны мне стало легче: я перестал мучать себя мыслями о том, что нужно пойти и всё рассказать. С другой стороны я страшно переживал за неё, пытаясь отгонять от себя плохие мысли. В любом случае в моей голове остался лишь её голос. Лишь голос и больше ничего.

Прости меня, Кристина.