Я не люблю поздние телефонные звонки. Есть в них что-то от тревожной сирены. Осыпающаяся штукатурка стен, окна, перечеркнутые крест-накрест белыми полосами, темное небо, которое вот-вот взвоет и распорется под тяжелыми телами бомбардировщиков...
Нет, я не переживал войну, но где-то глубоко, в розовых склизких кишках, всегда прячется серый мохнатый страх, который испытывали когда-то мои предки, живущие в норах и пещерах.
Телефон монотонно орал и требовал физического контакта.

Конечно, я снял трубку. В ребристом пластиковом окошке печально пошуршали дыханием, а потом переспросили:
- Ты не спишь?
Я сдержанно ответил:
- Конечно, нет. А потом, не удержавшись, добавил:
- И время-то совсем детское, третий час ночи.
- Ты знаешь, такое дело...

Я вздохнул и собрался слушать.
Моего бывшего одноклассника Серегу, которому в школе прилепили кличку Болт, а впоследствии, Болото, (которая ему, к слову, подходило гораздо больше), можно было принимать как снотворное. Вязкое, бормочущее, невразумительное снотворное.

- Меня из дома выгнали.
- Поздравляю, - осторожно сказал я, уже чувствуя, куда клонится беседа.
- Я стою у твоего подъезда, тут, понимаешь, домофон... А я не помню номера твоей квартиры.
Я с досадой пнул ногой в тапке ничем не повинный косяк и простонал:
- Шестьдесят восьмая.

Можно было ему сказать другой номер квартиры и отключить телефон. Впрочем, это не панацея. Болото будет обходить методично весь подъезд и уныло искать источник. Оазис, то бишь меня.
Это была четвертая по счету жена. И никогда(!), никогда он не уходил сам - его всегда выгоняли.
Именно так, как собаку на мороз, с чемоданчиком необходимых вещей, и, разумеется, без всякого раздела имущества. Первой жене он оставил квартиру, доставшуюся ему от бабушки, второй - квартиру, которая осталась от родителей, с третьей, к счастью, имеющей свою квартиру, он расстался без таких лишений, малой кровью - минус машина.
Происходило это с определенной периодичностью лет в пять. Он каждый раз иронично констатировал - пиздец подкрался незаметно.

Гуляя на его последнем торжестве, я уже с облегчением думал, что история брачных распадов закончится на этой жене. Она была не просто старше Сереги на пять лет, но еще и страшна, как смертный грех.
Год или около того, все было замечательно: новобрачные ворковали, как пара горлинок. Протертые паровые котлетки по утрам, совместная покупка рубашек и телевизора, отпуск в Эйлате......

И вот опять он стоит на моем пороге, этаким мятым выброшенным пальто без срока годности.
Наверно, хорошо, что ни от одной жены у него не было детей. Я не задавал прямых вопросов, а он всегда обходил стороной эту тему, как зону лепрозория.
Мне, как убежденному бездетному холостяку, отказывать в приюте было неудобно, к тому же свободный полет выгнанного мужа продолжался недолго - обязательно находилась дамочка, которая хотела пригреть, растопить, обнежить...
Серега обладал хорошей инженерной специальностью, соответствующей зарплатой, мягким и незлобивым характером...
- Женщины, какого рожна вам надо? - недоумевал я, глядя на грустную небритую морду приятеля, дергающего шнурки ботинок, которые сплелись в мокрый комок-узел...
Молчаливо вручив гостю пару кожаных тапок, я полез в шкаф за порцией постельного белья. К счастью, завтра был обычный рабочий день, поэтому задушевные беседы откладывались на неопределенный срок.
Серега лег на диванчике в гостиной. Долго ворочался и вздыхал, нарушая тишину моей двушки, потом уснул.

... Я проснулся почти под утро от самого жуткого кошмара, который я только видел в своей ночной жизни. Мне снилось, что я женюсь.
Невеста, в кипенно-белом облаке кружев и тюля, шла мне навстречу, ведомая под руку каким-то старым хером в широкополой черной шляпе и маленьких круглых очочках.
Не знаю почему, но от зеркальных бликов, плящущих в этих окошечках-стеклышках, меня бросило в дрожь.
Я протянул ладонь своей будущей жене, приглашая ее знаком идти дальше со мной по широкой красной дорожке.
- Красная дорожка, это ж надо, какая пошлость, - усмехнулся я сам себе во сне. Да, я контролировал свое состояние и понимал, что сплю.
Не откидывая с лица полупрозрачной дымки фаты, девушка протянула мне руку, и я шарахнулся в сторону - рука была сухой чешуйчатой лапой, покрытой фиолетовыми воспаленными прожилками, как мясо, долго пролежавшее на солнцепеке.

- Милый? - встревоженно мяукнула невеста и откинула покрывало.
Как это часто бывает в кошмарных снах, действо тянулось и тянулось, а я не мог отвести взгляда от лика невесты, утопающего в ажурной дымке.
Я даже не знаю, было ли это существо женского пола. Лицо, перепаханное рубцами и морщинами, как военный полигон снарядами, шея с ожерельем красных вспухших бородавок, и глаза, лишенные век - белые яблоки, в которых червяком плавал красный узкий зрачок. Ушей у существа не было, и серьги - массивные, золотые подвески, покачивались на висках, скрепляя проткнутую кожу. Места проколов сочились зеленоватым, липким даже на вид, гноем.

- Ты обещал, что будешь со мной до самой смерти, - прошипела невеста и начала опускаться на колени, дергая меня за брючный ремень, а я с ужасом понял, что она собирается прямо сейчас приступить к исполнению супружеского долга.
Красная дорожка начала собираться складками, словно горбилась и выгибалась плоской лентой гигантская змея.
В поисках спасения я попытался перескочить через складки, но запутался и упал навзничь.
Хрустальные подвески люстры наплывали на меня, как гроздья звезд, сверкая и кружась под жестяной перезвон ...

- Господи, боже ты мой, приснится ж такая хрень, - пробуждение было не из самых приятных.
Я упал с кровати, запутавшись в шерстяном мохнатом пледе, которым укрылся для тепла - отопление еще не включили.
Спросонья было непонятно, почему в коридоре горит свет, а где-то в отдалении колокольчиками звякает посуда.
Завернувшись в плед, в одних трусах я пошлепал на кухню, ежась при воспоминании о ночном кошмаре.
Там шумел чайник, горела настенная лампа на гибком штативе, у плиты стоял Серега в моих старых спортивных штанах и варил в джезве кофе.
- Плохой сон? - не оборачиваясь, спросил он.
- Ага. Снилось, что женюсь, - хохотнул я.
Тут вдруг из глубины сна всплыла деталька, которая зацепилась за кромку сознания... этакий рыболовный крючочек.
Серьги, тяжелые золотые треугольнички, покачивающиеся на физиономии моей модели Франкенштейна, были очень знакомы. Эти украшения я видел в ушах Сони, последней серегиной жены. А вот хрен в очках неуловимо напоминал самого Болото... Черт знает что.

- Серега, а почему у тебя нет детей? - вдруг ляпнул я вопросом, который бы никогда не задал днем или вечером, а только этим сонным, приходящим в себя утром.
Он вздрогнул и уронил из рук склянку с ванилью, из которой безуспешно пытался выколупать крошку окаменевшего порошка. Не поворачиваясь, аккуратно разлил собирающуюся вспениться черную жидкость в серебряную чашку. Чашка была частью сервиза, который покупала когда-то моя жена Наташка, всерьез верившая в вампиров. Когда я спрашивал, как она собирается отмахиваться от кровососа крохотной серебряной фитюлькой, Наташка вдумчиво говорила:
- В нас аккумулируется серебро с водой, которую мы пьем из этой посуды, поэтому для вампира мы будем просто невкусными. Жена ушла, а чашка осталась.

Себе кофе Серега налил в керамическую кружку в форме розового жизнерадостного поросенка, сел напротив меня за стол, придвинув сахарницу. Сахара приятель ел всегда неприлично много, услащая жидкость так, что ложка стояла.
- А я еще лет десять назад сделал вазэктомию, - деловито сообщил он, брякая ложкой об поросенка.
Я чуть не подавился горячей кофейной пенкой:
- Зачем?
- Не хочу, чтобы ребенок был, как я, - непонятно ответил Серега и сунул нос в кружку.

Тени от лампы падали на его осунувшееся лицо, раскрашивая подглазья в серое и фиолетовое.
- Будем развивать тему? - устало спросил он и посмотрел на меня. Зрачки у него странно пульсировали, то захватывая радужку, то отступая обратно, белки глаз отсвечивали розовым.
- Да нет, - смутился я и добавил: - Ты бы здоровьишко подлатал, что ли. Лопнувшие сосуды в глазах это непорядок с давлением.
Серега усмехнулся и покачал головой:
- Я здоров как бык. И даже более, чем здоров. А вот тот, кто находится со мной слишком долго, становится... ммм...
- Больным?
- В некотором роде.
- Болото, ты мне мозги не вытряхивай, - рассердился я. - Развод еще не повод для шизофрении..
- Тебе сон сегодня снился о чем? - сменил тему Серега.
- Да так... Женюсь на монстре, который собирается высосать мне душу через член.
Приятель криво усмехнулся: - Это они могут.
Помолчал и добавил: - А это я тебя погрузил в кошмар. Слишком расстроен, чтобы контролировать утечку снов
- Какую еще утечку? - не понял я.
- Это вроде.... ммм... ментального оргазма. Формируешь сон и выпускаешь его на свободу. В чужое сознание, как выброс спермы, - смущенно сказал Серега и посмотрел мне в глаза.
Я слегка охренел.
- А в летучую мышь не превращаешься?
- Нет. Хотя не пробовал.

Я, валяя дурака, придвинул Сереге серебряную чашку с остатками недопитого кофе, жестом предложил глотнуть.
- Ну что ты паясничаешь, - с досадой проговорил Болото, - я же абсолютно серьезен. У меня и родители ушли рано из-за моих фокусов.
- Кажется, они оба умерли от инфаркта, - растерянно сказал я я, чувствуя, как челюсти сводит сухим спазмом
- В сорок два года? Практически одновременно?
- Бывает всякое
- Иногда ты удивительно туп, Домкрат, - Серега назвал меня моим школьным прозвищем, которое обдало меня волной воспоминаний, местами теплой. А местами ледяной.
- МЧСнику не требуется сообразительность, Болото. Прими-поди, спаси-вытащи. Против лома нет приема.
- Ну да, ты всегда был быком, руки-штанги, удар молотобойца, - Серега смотрел в чашку, встряхивая кофейную гущу и разглядывая ее, как карту спрятанных сокровищ
- А кто мешал тебе стать таким же?
- Рожденный ползать летать не захочет. Еще классе в шестом, наши классные придурки Черепан и Боров уронили меня с турника на пол, помнишь? А маты предусмотрительно убрали. Я тогда отвалялся месяц в больнице с переломом ключицы и сотрясением мозга. А потом началось...

- Что началось? - не понял я.
- Сны.
- Какие сны?

Серега замялся, закрутил керамического поросенка в руках, уронил ложку под стол, полез за ней с вздохами и сопением. Я терпеливо ждал, заодно пытаясь вспомнить, чем сейчас занимаются Черепанов и Боровиков. Кажется, Черепанов стал пилотом на чартерных авиалиниях, а Боровиков...

- Игорек погиб в Чечне, - подсказал Серега из-под стола. - А Костян разбился в тренировочном полете.
- Ты что, читаешь мои мысли? - неприятно удивился я.
- Не читаю. Мысли невозможно прочитать, только почувствовать. Я почувствовал фон. Общий контекст.

Напиток как-то неприятно начал горчить у меня во рту, я с отвращением выплюнул кофейную крошку, прилипшую к языку.

- А в сегодняшнем сне ты женился не на женщине, - осторожно продолжил Серега.
Я молчал.

- Ты узнал Сонины серьги?
- Блять! - с выражением сказал я и облил себя остатками кофе.
- Извини, - покаянно сказал приятель и впервые взглянул мне в глаза.
Зрачки его пульсировать перестали, но роговица все-так же отливала влажно-розовым.
- Людям снится то, что я им транслирую. Вот так, - Серега сжал кулак с ложкой.
- Черепану перед полетом снилось, что его самолет разваливается на куски. А Борову не пришлось ничего передавать, да и встретиться с ним не получилось, он всегда был в командировках. За меня господин случай постарался. И шальная пуля снайпера.

- Свинья ты, Болото, - припечатал я. - Я тебе даю убежище, а ты, сука, меня кошмарами травишь.
Не могу сказать, что я поверил в его сбивчивый монолог, но этот сон...

- Ты так же пугал своих жен? - догадался я.
- Не хотел... так получалось. Поэтому и приходилось уходить, чтобы не доводить до суицида или сумашествия.

У меня оставался только один вопрос.
- Зачем?
- Трудно объяснить, - понуро пробормотал он, пряча ладони между коленями. - Семейная жизнь... она предрасполагает к конфликтам. А это оружие безупречно. Крои какой угодно триллер, склеивай его в собственном сознании и... излучай. Каждый раз зарекался использовать, но эта... это сильнее меня.
- А родители?
- Мой прокол. Я тогда еще не мог контролировать ... дар.

Я поморщился и встал. Режиссер хуев.
- Ты извини, но мне пора на работу. Смена. Как-то так.

Я вернулся домой через сутки. Постельное белье с диванчика было аккуратно сложено стопкой, запасные ключи от квартиры брошены в почтовый ящик. Без записки, слов прощания или прощения. Впрочем, в чем он виноват передо мной? В легенде, рассказанной им, и комментариям к ней?Возможно, он просто ловкий мистификатор, а я доверчивый мудак. Возможно...

Но куда девать моего ночного посетителя, , которая приходит в мои сны строго раз в месяц, с периодичностью полнолуния?

Я пытался найти Болото через бывших жен и сослуживцев. Жены бросали трубки, на его работе мне вежливо ответили, что Сергей Болтыс больше у них не работает. Кажется, в следующем месяце я отвечу своей невесте согласием.

© Паласатое