У меня все друзья — нормальные пацаны.
Рыбалка, охота, зимняя рыбалка, зимняя охота, футбол, тир. Гендерный стиль выдержан, претензий нет.
Я люблю вязать носки.
Так вышло, что тут сделаешь?
(Наверное, стоило бы рассказать, как именно вышло вот именно так, но это я внутри, если спросите)
Перейду сразу к драме. Познакомился с девушкой. Я дачу достроил, колодец вырыл, баню срубил: сижу, трубку курю, делать совершенно нехер. А она (довольно известная особа, кстати, ну, да бог ей судья), по какой–то незначительной фигне мне пишет.

Ну, заобщались мы, значит. Днем и ночью пианирую, аж хозяйство забросил. Пишет она про себя всяко интересно, с изъебами, ну, думаю, страшная небось.

Присылает фотку. Я дебил, но не так, чтоб сильно. Фотошоп там оценил, фотографа мысленно сжег, зову ее в вебкамеру. Мимика, жесты там, повернись жопой.
На первом визуальном опыте убеждаюсь, что женщина красивая на удивление и надо, в общем, брать. Бреюсь, мажу подмышки олдспайсом морской бриз, трусы там новые, носки с узорами. Сажусь на мотоцикл, еду.

Вообще–то я бабам с первого раза нравлюсь, тут — тоже все стандартно: сидит, румяная, смотрит прямо в зрачки, волосы поправляет, пальцем задумчиво обводит стакан. Ну, бокаловидный стакан, я ж типа мачо, в приличное место повел. Голос у нее тихий, глубокий, грудь напряглась от желанья соски затверде — ну и все заверте, одним словом. Вдаваться в подробности не хочу, ибо джентельмен. Все нормально было: любовь там, сопли в сахаре.

А на второе свидание к себе позвал. Ну, чтоб сразу.

У меня красота, колодец новый, баня, сад камней вот этими вот руками, смородину окучил. Дом–полная чаша, хоть отхлебывай — не убудет, правда, грязновато внутри, холостой с недавних пор. Напидорасил, где руки дотянулись, мяса запек, вина припас — даже попробовал, чтоб не кислое — четыре сорта, франция. Но что–то нервничаю. Сел повязать. Я всегда вяжу, когда нервничаю.

Мы вообще как договорились? Что она, как подъезжать на электричке будет, наберет меня, я ее встречу. Там полтора километра еще чесать от станции.
С электрички жду определенной, 13:40 которая, ну. Все ж оговорено сто раз.

Бабы — они такие внезапные. Непредсказуемые все. Моя на вокзале очутилась раньше положенного и, на этом основании, села в другую электричку, менее удобную, но раньше и шустрее. Позвонить–предупредить, понятное дело, никак. Важнее с подружками всю дорогу языком шлепать: мол,

"даааа, едууу, ну не знаааю, красный тоопик и те джинсы, ну пооомнишь, не, секса не будет, он сказал, подождет, пока я буду готова".

Не, я не слышал, но догадываюсь.

Ну, хали–вали–в–рот–сандали, телефон не выдержал и сел: короче не позвонила она. Приходит пешком прямиком ко мне.
(На станции спросила, где тут мужик живет бородатый весь в неопрятных татуировках, ее тут же и отвели до забора сердобольные бабульки с тележками).

Собак я не держу, она легконогая такая заходит, трепеща по–бабски, а я сижу в гамаке в трусах и треуголке (докрашивал лавку в предбаннике) и вяжу, блядь, носок.

Она, как увидела меня во всей этой вот красе, ей, видать, психику порвало. Хихикает — омерзительно вообще. Знаете, когда женщины ржут и остановиться не могут. Пальцами тыкают, шутить пытаются. Моя эта тоже.

А ссышь сидя? А пупсики у тебя в детстве были?

Какие пупсики, причем тут пупсики, пупсики должны молчать и улыбаться загадочно, чтоб из–за них нервничать и вязать. У меня в телефоне ПУПСИК1, ПУПСИК1канал, Пупсиксиськи, какое детство? Ссу я стоя, показать откудова?

Чего–то я разозлился, пиздец просто, на нее. А она момент не улавливает вообще. Бабы иногда не знают, что пора уже остановиться ржать, пиздеть: меры не знают, короче.

Дальше даже рассказывать стыдно, потому что повел я себя, как мудак. Ну, ужин там, все дела. Она лезет чего–то, типа: ну, извини, я НЕ ЗНАЛА ЧТО ДЛЯ ТЕБЯ ЭТО ТАК ВАЖНО, и прочий бабий ад. Словно бы ты "не смог", а она тебе до утра поясняет, что это — нормально. Психологи, ага.

Если ты это читаешь, то нет в вязании носков ничего важного! Ваще ничего! Меня бабушка научила, царство ей небесное. Но я не потому вяжу, что бабушка померла, а я об ней нежные воспоминания храню. Она меня крапивой лупила, если что.
Просто носки — это носки. Они теплые и удобные. Их много никогда не бывает. Это нормально взять — и связать себе носки. А еще я курить сигареты бросил четыре года назад, теперь трубка только. Мелкую моторику я успокаиваю.

Все. Рядовой Астров истерику закончил.