Он появился в нашем дворе в конце лета, где-то в начале августа. Длинный, улыбающийся, борзый. С блинообразным лицом, и ушами-пельменями под слоем смоляных волос. Приехал из какого-то пригорода Одессы, к родне погостить.

Поначалу казался обычным. Громко здоровался - "привет братан", цепко всматривался в лицо, нервно курил. Через неделю, уже знал все дворовые расклады. О том, что мы с Владом друзья с первого класса, о том, что Влад во дворе самый умный, а я хожу в музшколу, где играю на скрипке. Даже о том, что я пишу рассказы, ему удалось узнать. Бабушка проболталась? А ещё то, что Колян, живущий с матерью, больше смерти боится, что она застукает его с сигаретой. У него папашка умер от рака легких. И то, что отец Вадима - мент, до сих пор лупит его ремнем, а тот мечтает после девятого класса свалить в бурсу, в соседнем городе, где у него тетка. То, что Игорек случайно застукал, как старшая сестра со своим парнем покупали в аптеке презервативы. Он узнал еще тысячу подробностей нашей жизни. Откуда мне было не вполне понятно, как впрочем и зачем. Одного он не узнал, да и никто во дворе не догадывался - мне нравится Оля из третьего подъезда. Она младше на год. Я часто издали смотрю на неё, мое каштановое счастье, и краснею. Пригласить на свидание - немыслимо. Мы видимся в музыкальной школе, и брошенного как бы случайного взгляда, достаточно, чтобы сделать мой день. Она занимается по классу фортепиано. Проходя по коридору школы, я замедляю шаги, заслышав его звуки, думая, что это она там, за закрытой дверью, своими нежными тонкими пальчиками извлекает райские звуки из грубого тела инструмента. Она наверное ангел. Когда-нибудь я на ней женюсь.
Юра сразу понял, что мы не понимаем пацанской жизни, и начал нам рассказывать, как нам жить. Понятия Одесских окраин. Это похоже на игру. Но мне не все казалось разумным. Зачем носить спортивные штаны, считать что улица принадлежит тебе, и зачем садиться на корточки? Ноги же реально болят. Ребята же потихоньку впитывали. У него рос авторитет.

Однажды вечером, сидя на лавке во дворе под старой грушей, Влад выслушав Юркин рассказ, как они с пацанами обнесли ларек на окраине, сказал:
- Ну и придурки. Могли сесть за пару коробок сникерса.
Юрка вскочил, и процедил:
- Что ты в этом понимаешь сука? Ты ж не бомбил? И братву мою не тронь. Хочешь сказать, мы лохи?
Влад тоже встал, намереваясь идти домой, и добавил:
- Называй как хочешь. Только это тупо.
- Ты тварь, думай как хочешь, - прошипел Юрка, становясь между ним и домом. - Да только мнение свое, держи при себе.
В руке его блеснуло лезвие. Влад от неожиданности сел.
- Эй, чувак, успокойся.
- Не говори, что мне делать, придурок. Ещё раз скажешь, что я лох - порежу. Тебя это тоже касается, - он показал на меня лезвием, и скорчил дикую рожу. Мне это не понравилось.

С того вечера отношения наши стали натянутыми. Я и Влад с ним конечно здоровались, когда пересекались во дворе, но симпатии больше никто из нас к нему не испытывал. Болтали на нейтральные темы, и он больше не рассказывал о прошлых подвигах.

В воскресенье утром, я встретил его во дворе. Солнце припекало, в городе уже накопилась духота, и мозги отключались. Он сказал:
- Пошли на пляж.
Делать мне было абсолютно нечего, Влад уехал с родителями к бабушке. Остальные ребята сидели по домам. Скука и жара грозили заполнить собой весь мой день. Я подумал, и согласился.

Через пятнадцать минут мы шли по тополиной аллее, которая вела к пляжу. Возле речки пестрил народ: мамаши с детьми, девчонки, ребята, мужики с пивными брюшками. Обыватели наслаждались дармовым курортом.
- Пошли подальше, разговор есть, - сказал Юрка.
Мы прошли пляж, и побрели сквозь прибрежные заросли вдоль берега. Увидели полянку недалеко от воды. Видать раньше тут отдыхала компания: валялись угли, обгоревшие кирпичи, какой-то мусор. Народ сюда добирался редко.
Мы разделись, и пошли купаться. Когда вышли на берег, и обсыхали, жмурясь от солнца, Юрка сказал:
- Как ты думаешь, что лучше купить, портвейн или шампанское? Что пианистки предпочитают?
- Ты о чем?
- Я про телку, из третьего подъезда. Ольгу. Завтра её трахну.
Меня передернуло.
- С чего ты взял что её трахнешь?
- Уже договорился.
- О чем?
- О том, что пойду с ней в кино. Она сначала не хотела, но я поплакался, мол одиноко в чужом городе, и она пожалела. Сказала - "так и быть".
- Ну, и при чем здесь трахну?
- При том, что назад пойдем через парк. Я там место присмотрел. Лавочка в глубине стоит. Выпьем с ней, то да се...
- Ты дурак? Она на такое не пойдет.
- Ещё как пойдет. А если не пойдет, достану перо, и она сделает всё сама, да ещё с улыбкой. Я так уже пару раз делал?
У меня кровь отхлынула от лица. Моя девочка. Мой ангел.
- Смотрю, ты все продумал.
- Я всегда продумываю. Поэтому меня ни разу за жопу не взяли. Главное не ссать, и планировать детали.
- А тебе её не жалко?
- Кого жалеть? Подрастающую щелку? Да она сама мне потом спасибо скажет. Этим хорошим девочкам, хулиганы ух как нравятся. Ещё бегать за мной будет. Добавки просить. Вот увидишь. Этим маменькиным дочкам такие лохи, как вы с Владом, точно не нужны. Им подавай настоящего уркагана.
Юрка зажмурил глаза, и довольно улыбаясь, подставил солнцу худое тело.

Я отволок его подальше, в заросли. Положил голову так, чтобы разбитый затылок лежал на кирпиче, типа упал, ударился. Пусть именно так подумают, когда найдут. Прикрыл рожу кепкой. Случайному прохожему будет казаться, что он спит или загорает. К вечеру люди разойдутся, меня никто и не вспомнит. Со двора мы вышли не вместе, встретились на мосту, по дороге на знакомых не натыкались. А если не поверят, что это несчастный случай, скажу дошел с ним до пляжа, потом он увидел каких-то подозрительных типов, и они пошли в заросли. А я домой. Такие люди ведь не мой круг. Мой круг - это скрипачи, пианисты и пара дворовых задротов. Я же музыкант, а не какой-нибудь уркаган. Прости меня Гендель...

© припадок спокойствия