Есть люди, увидев которых хочется улыбнуться - такие они добродушные и располагающие к себе. Жора был здоровым и круглым увальнем откуда-то из Сибири. А еще у него были на носу очки. Точнее - ОЧКИ. Ему не хватало до границы инвалидности, опосля которой не призывали, каких-то десятых, а то и тысячных долей диоптрий. Толщине стекол его очков завидовали бронестекла буржуинских банков и стенки океанских аквариумов.

Все бы ничего, но очки абсолютно не предназначены для ношения в условиях срочной службы. Сначала на КМБ во время кросса, они крайне невовремя упали с носа и взвод несоображающих от жары и нагрузок солдат успел пробежать по ним. Он потом говорил, что если бы он был маленьким и бежал в конце, то все может быть и обошлось, но не срослось. Вот ведь как.

Впрочем, Жора никогда не унывал, тем более, что предусмотрительно взял с собой и вторую пару. Вторая пара скончалась на репетиции церемонии принятия присяги. Прямо на плацу, испустив последний жалостливый хруст...
И вот теперь наступила она. Та самая - полная и окончательная. Нет, не жопа, а очень и очень сильная близорукость. С расстояния в пару метров Жора мог видеть только силуэт человека, черты лица же он начинал различать где-то с метра, а то и меньше. Очки были заказаны заново, но предстояло как-то прожить хотя бы пару недель. Находить по тепловому излучению тарелку на столе и по запаху сапоги у кровати оказалось довольно несложно, хоть и утомительно. Он даже смог не ударить в грязь лицом на присяге, всего лишь с третьего раза попав ручкой в лист и расписаться там, пусть и не в своей графе. Текст же присяги все равно всех заставляли учить наизусть.
Служить Жору определили в отдельную роту охраны и химической защиты. Это такой тонкий жизненный юмор - регулярно ходить в караул и зорко стеречь государственную летающую собственность. Но прежде чем встать на стражу необходимо было сдать зачет по стрельбе.

По закону подлости у выданного для стрельбы автомата не оказалось самонамишеньнаводящихся пуль, что делало стрельбу в условиях полного отсутствия видимости не то что мишени, а и стрельбища вообще, крайне затруднительной. Но советский воин всегда найдет выход из любой ситуации и Жора договорился со своей сменой, что те пальнут по одной пуле в его мишень. Сам же он бодро расстрелял белый свет и ждал товарищей. Солдаты же, переживавшие, что у Жоры будут неприятности всадили по его мишени не по одной пуле, как договаривались, а по полной очереди, чтобы уж наверняка. Когда смена подошла снимать мишени, Жора удивился поражающей мощи детища Калашникова, более подходящей артиллерийскому орудию, но виду не подал. Без всякой задней мысли он отдал бумажку руководителю стрельб.
При виде одной большой дыры, тот встал в полный ступор, так как не мог понять а какие именно отметки ему надобно обвести ручкой, чтобы понять сколько очков выбил защитник Родины. Беглая оценка показывала, что из необходимых 50 очков Жора настрелял где-то с пару сотен, а то и всю тыщу. Ласково обозвав Жору нехорошим словом и дав последнему подзатыльник, он плюнул на это дело и поставил в журнал отметку о сдаче.

С той поры и до самого конца службы Жора гордо носил прозвище Снайпер. Потом с ним еще не раз много чего случалось, но это уже совсем другая история.
****
Однажды у Жоры-Снайпера очки в очередной раз испустили дух. Ситуация для него к тому моменту уже была почти штатной - это была то ли четвертая, то ли пятая пара погибшая при исполнении воинского и гражданского долга. Человек даже не расстроился, а терпеливо перешел в режим жизни по приборам, сиречь обонятельно-осязательно-слуховым ощущениям. Но в тот раз все получилось как-то не так.

Жора стоял на посту у складов ГСМ и привычно слушал тишину, ожидая шагов разводящего со сменой. Вдруг раздались тихие шорохи. Затем еще и еще. Жора крикнул "Стой! Кто идет?" и замер. Вор, явно пришедший за горючкой, затих и не издавал звуков. Затем шорох повторился за спиной.

Резко обернувшись, часовой крикнул еще. Опять тишина и затем звуки повторились справа. Жора понял, что враг аккуратно пытается подкрадываться с разных сторон, для того чтобы выбрать удобный момент и кинуться на него. Притворившись заснувшим, он дождался когда звук повторится и скороговоркой выпалив уставную фразу, пальнул в воздух. И тут уже зашумело со всех сторон - враг был не один. Нырнув за дорожку, Жора открыл огонь на поражение. Экономя патроны, он старался стрелять короткими очередями.

Через несколько минут подбежала помощь. Начкар, услышав повторяющиеся короткие очереди и крик "Нападение на пост!" понял, что дело серьезное. Особо не разбираясь по темноте, караул открыл огонь в направлении летящих трассеров Жориного автомата. В полку по тревоге поднималось дежурное подразделение.

Наконец бой затих и начкар выдвинулся на осмотр поля боя. Поле боя было пустым... Офицер уже был готов поверить в валькирий, унесших врагов в своё Вальгалище, но его смущало полное отсутствие следов. В этот момент Жора опять услышал знакомый шорох, он крикнул лейтенанту "Пригнись!" и от души засадил автоматную очередь. И тогда начкар наконец-то понял природу врагов и их валькирий...

Виной всему была ранняя весна. Тающий снег скользил по жестяным крышам и падал возле складов. Природный эффект помноженный на Жорину бдительность и возведенный в степень модуля его близорукости дал страшный результат. Схватившись за голову, офицер представил разборки по поводу стрельбы на складе ГСМ и начал насвистывать Высоцкого "- Капитан, никогда ты не станешь майором!"

Разборки действительно были громкими и бурными. В Жорином отношении они воплотились отстранением от караулов и назначением вечной ротной тумбочкой.

Жора не зря считал себя интеллектуалом. Он быстро сообразил как не облажаться будучи дневальным. Дело в том, что все офицеры и прапорщики, кроме командира отдельной роты ходили в ушанках и только майор С. в любое время был в фуражке. Стоя на тумбочке, Жора по силуэту фуражки в просвете входа в казарму угадывал ротного и бодро кричал "Смирно! Дежурный по роте на выход." Все было почти идеально.

Но, как уже было сказано, весна в тот год выдалась ранней...
В связи с потеплением, гарнизон перешел на форму "гвоздь" - фуражка и шинель. Разумеется, в честь такого славного события был назначен строевой смотр о котором знало все прогрессивное человечество, окромя Жоры.

Первыми в часть всегда прибывали жившие неподалеку прапора. В тот день они получили годовую порцию лести, несравнимой даже с фразами, которыми солдаты клянчили себе нормальное белье после бани - потому что впервые их признали равными офицерам! Жора, завидев фуражку орал положенное "Cмирно!" и брал к козырьку, а выбегавший дежурный мог лицезреть очередного крайне довольного прапора вальяжно подходившим к тумбочке с фразой "Вольно, сынки". Затем такая же ситуация повторилась по очереди со всеми офицерами. К тому моменту в Жориной голове начало ощущаться некое смутное подозрение, что что-то в этом мире не так.

Ситуация требовала экстренного осмысления и именно за этим занятием его и застал ротный.
-Боец! Аууу. - услышал Жора вкрадчивый голос командира и понял, что полоса невезухи продолжается...

На тумбочку его больше не ставили - кухонный наряд должен был стать его вторым домом, но когда через день он вывалил ведро помоев на ноги дежурному по столовой решение командования изменилось и вторым домом был объявлен коровник, он же свинарник.

Жора впервые в жизни был готов расплакаться - он крайне серьезно и ответственно относился к службе и гордился ею, обязавшись однажды "...стойко переносить тяготы и лишения...", но провести все время возле свиней и коров...

Почувствовав это, ситуацию спас прапорщик Еремин - начальник свинарника.
-Товарищ майор, давайте не будем его в коровник отправлять. Очки его должны скоро доставить, нормальный парень - будет ходить в караулы. А то ведь он мне за пару дней сослепу всех быков выдоит...

Так и закончилась первая полоса невезения Жоры-Снайпера.

© _tezka