Военный аэродром встретил нас шумом, суетой, жарой, пылью и резко пахнущим прапорщиком в образе потеющего колобка.
- Как долетели? - поинтересовался он, пожав нам руки и, не дожидаясь ответа, резво побежал, махнув, чтобы мы поспешили следом. Я и старший лейтенант Эрик Хисяметдинов, подхватив вещмешки порысили за ним. Прапор был резв, и догнали мы его только возле странного кирпичного сооружения без опознавательных знаков и табличек.
- Стойте тут, - прапорщик высморкался в ржавую урну, изображающую пингвина с разинутым клювом. - Я доложить и за остальными.
Круглый зад нырнул в помещение и мы остались одни, ошалело озираясь по сторонам. Внимание наше сразу же привлек хмурый капитан, проводящий инструктаж перед шеренгой бойцов.
- На допрос задержанных водить строго по уставу. - вещал он, прохаживаясь вдоль строя. - Никаких разговоров. Оружие заряжено и направлено на сопровождаемого. Следовать позади, в трех шагах левее или правее. Следить за своевременной доставкой воды и пищи. На горшок водить строго по распорядку. И да. Поведете на толчок, задержанный может поднять с дороги камень. Не надо его сразу расстреливать, вопя непристойно. Были деятели. Это всего лишь значит, что оно захотело какать и будет им подтираться.

Эрик завороженно выслушал речь капитана и повернулся ко мне.
- Вытирать жопу камнями, - с восхищением повторил он. - В какое суровое место нас закинула судьба.
- Угу, - согласился я. - Эпоха камня и керамики. Только я чего-то не тащусь по этому поводу.
- Зато тут наверняка процветает... - начал было Эрик, но его перебил вернувшийся прапорщик.
- Вот вам и друзья, - сообщил он, указав на следовавших за ним старлея и лейтенанта. Старлей был приземист и коренаст. Сила так и чувствовалась в нем.
- Леха Медведев, - представился он. - Ну наконец то нормальные мужики.
- Севастьян, - представился и лейтенант. Он был высоким, худым и свысока смотрел на нас сквозь пыльные очки. Форма сидела на нем нелепым мешком. В руках Сева держал огромный чемодан.
- Осторожнее с ним, - предупредил Медведев. - У него бабушка была фрейлиной самой императрицы Екатерины. А еще это чудовище, хоть и назвалось доктором, высосало мне мозг.
- Моя бабушка была....-
- Все. Все. Все, - умоляюще замахал руками Медведев. - Слышал неоднократно.
- Сева, а зачем тебе чемодан? - полюбопытствовал я.
- Там помимо лекарств, много хрупкого оборудования, - ответил тотчас лейтенант и огорошил меня кучей научных терминов, из которых мне знакомо было только слово микроскоп.
- На склад, ребятки, - прервал церемонию знакомства прапорщик и убежал вперед, как нам показалось прямо сквозь вертолет. Чертыхая неугомонного колобка, мы побежали следом. Склад был огромен. Он пах нафталином и оружейной смазкой.
- До пункта назначения поедете поездом, - сообщил прапорщик, протянув нам билеты. - Поедете по гражданке.

К нашим ногам полетели робы грязно-синего цвета.
- По форме не доедете. Водку, если привезли, в открытую не лакать. Кстати, вы привезли водку?
Водки у нас не было.
- Ну вы и упыри, - осудил он нас и, порывшись в облезлой тумбочке, достал бутылку и картонную коробку с серебряными стопками. - Спирт! Паек-то, надеюсь, выдали? Доставайте. Что там у вас? Тушенка? Паштетики? Шпроты хорошо бы. Давненько я не едал шпрот.
- Горох прессованный.
- Да ну на.

В доказательство я предъявил вещмешок. Прапор порылся в нем и извлек брикет в серебристой обертке.
- Разжевать и запить водой, - прочитал он щурясь, потом разорвал обертку зубами и откусил здоровенный кусок. Немного пожевал, издавая громкий хруст. Сморщился и выплюнул все на пол.
-Глина какая-то. Мдя. Щедра ты, Родина, к своим защитникам ебананасос.
Он снова нырнул в волшебную тумбочку и достал горсть кураги. Бросил ее на газетку и ловко разлил спирт по стопкам.
- А ты чего сиськи мнешь? - он недоуменно посмотрел на Севу, отошедшего в сторонку.
- Я не употребляю спиртных напитков.
- Да? Ну и хрен с тобой, золотая рыбка. Поднимаем мужики. Ну. Дембель неизбежен!

Выпив, прапорщик снова стал резвым и шустрым, и в ускоренном темпе отвез нас к вокзалу, где и оставил, пожелав напоследок удачи. Расположились мы на перроне. Вокруг сновала чуждая культура в грязных, толстых халатах, впрочем, попадались и много современно одетых экземпляров. Эрик, пробормотав нам что-то по- татарски, тут же исчез, нырнув в пеструю суматоху. Вернулся он чрезвычайно довольный и гордо показал нам корзину с фруктами, картинно перемешавшихся с бутылками минеральной воды и глиняную бутыль, закупоренную газетой.
- Вино. - гордо сообщил он. - Представляете? Тут проще наркоты достать, чем сраную бутылку вина. У меня ощущения, что я добывал тайны мадридского двора а не бормотуху.
- Я бы категорически не рекомендовал употреблять фрукты, - Сева нашей радости не разделял явно. - Минеральную воду необходимо разбавить таблетками, что нам выдали, а бутылку советую выкинуть.
- Дурак что ли?- Эрик явно обиделся за свою добычу. - Между прочим, я все помыл вот этими самыми ручками золотыми. Минералка в стекле, а на счет вина вообще заткнись.

Сева сел в сторонке и, с явно осуждающим нас выражением лица, демонстративно принялся хрустеть горохом, запивая его обеззараженной минералкой. Не обращая на него больше внимания, мы принялись за фрукты, по очереди хлебая из бутылки. Гадость, конечно, это вино - была редкая. Покончив с припасами, мы порозовели и начали интересоваться происходящим вокруг.
- Гляньте какая! - Леха обратил наше внимание на девушку с кучей заплетенных косичек, кокетливо выползающих из под тюбетейки. - Сказка! Тысяча и одна ночь. Мммм! Помыть бы ее еще.
- А может их нельзя мыть, - нарушил его розовые мечты Эрик.
- Почему?
- Ну, не знаю. Смоешь слой защитный, и загнется девица, потушив свои глазища.- Эй, Себастьян. Можно их мыть?

В ответ Сева разразился лекцией на тему венерических заболеваний. Он так смачно описывал симптомы, что мы тут же начали чесаться и ощущать данные симптомы на себе.
- Вот ты, Сева, шанкр, - не выдержал я. - Ничего святого.
- Мужики, кажись паровоз пришел. - объявил Медведев.
Толпа оживилась и, похватав квадратные мешки, кинулась к поезду. Такое я видел только в фильмах про гражданскую войну. Поезд брали штурмом. Тамбуры моментально наглухо закупорили мешками, и аборигены, гортанно повизгивая, полезли внутрь через окна, мелькая халатами и шароварами. Мы, следуя местным обычаям, в вагон проникали так же через окно.

Правда, с Севой были проблемы. Его пришлось запихивать, ввиду полной Севиной неспособности освоить данный вид погрузки самостоятельно. Дело осложнялось тем, что Сева в процессе сильно переживал за свой чемодан и одновременно озадачивался квадратной формой, мелькавших вокруг мешков. К тому же, он был напряжен и плохо гнулся. Но грубая сила победила и мы справились. Билеты, конечно же, у нас никто не потребовал. То, что творилось внутри вагона, можно охарактеризовать только словом - круто.

Вокруг лежали, стояли, торчали мешки и огромные узлы, на которых стояли, лежали и сидели люди. По этим завалам восторженно визжа ползали дети. Некоторые из них какали на газетки, которые затем бережно из рук в руки передавались на выброс. Печально блеяли связанные бараны, роняя пахучие орешки. От запаха глаза вылезали на лоб буквально. Не сговариваясь, мы начали пробираться к тамбуру, осыпаемые проклятиями на местных наречиях. В тамбуре можно было перевести дух.
Сквозь разбитое стекло, ветер обдувал наши мужественные лица и постепенно приводил в чувство. Мы ехали в гордом одиночестве, озирая однообразную степь, оживившуюся лишь раз, когда с поездом поравнялось небольшое стадо не то лошадей, не то ослов с горбатыми мордами.

Счастье, правда, длилось недолго. В тамбур заявились два задумчивых бородача в чалмах, тащивших пропановый баллон. Не обращая внимания на охвативший нас ужас, они подожгли пламя и принялись жарить чебуреки. Несколько подростков резво их разносили по вагонам. Кончилось это тем, что Сева упал в обморок и мы поливали его минералкой, которую ехидный Медвежонок не забыл обеззаразить. Станцию мы, конечно же, проехали. Тупо потому, что не угадали ее в живописных развалинах, оставшихся как память о недавнем противостоянии Юрчиков и Вовчиков. ( Вовчики -ваххабиты. Юрчики - пестрая смесь сторонников светского государства, коммунистов и сторонников не отделения от России.

Примечательно, что большинство командиров у них состояло из авторитетных воров, по полжизни отсидевших в тюрьмах Союза.)
На наше счастье поезд минут через тридцать остановился в степи, чтобы высадить там какого- то почтенного аксакала. Мы вылезли вместе с ним. Леха тут же пристал к аксакалу с расспросами. Дед молчал, и то, что он не статуя было видно лишь по тому, что он изредка облизывал губы.
- Да не понимает он, - не выдержал я. - Пойдем по шпалам. Надеюсь, там нас дождутся.
- Мужики, - позвал нас Эрик, застегивая ширинку. – Гляньте, какая зверюга тут живет.
Оставив деда в покое, мы пошли глядеть зверюгу. Зверюгой оказался ежик. Ежик деловито жрал саранчу и поражал воображение огромными ушами.
- Интересно. Это заяц отшпилил ежиху, или еж зайчиху? - прервал наше любование Эрик.
- Еж, конечно. - вынес заключение Медведев. - Заяц запырялся бы об колючки нах.
- Не согласен, - возразил я. - Это был заяц. Я прям так и вижу, как он кончает с пронзенным иглами сердцем, во имя любви и эволюции.
- Скрещивание между ежами и зайцами генетически невозможно, - вклинился в беседу Сева. - Это местная разновидность ежей. Большие уши им нужны для того, чтобы...
Сева осекся под нашими взглядами.
- Ну что ты за человек такой, - укорил его я. - Ты только что убил у трех хороших парней веру в эротическое чудо.
- А сам, сука, лягушек резал, - обвинил и Медведев.
- Пришел доктор и все испохабил, - подвел итог Эрик.- Ну, погнали что ли по шпалам.

И мы погнали по шпалам. Через полчаса нас настигла расплата за полное пренебрежение Севиными советами. Приступ дизентерии был так силен, что мы выбивали воронки в пыли. Мы сидели рядком вдоль железной дороги, а Сева копался в чемодане, распространяя лекарственные запахи. Закончив он повернулся к нам.
- Представляете, казус. Я не взял пипетку. Такая мелочь, а доставляет неудобства.

Мы молчали. Наши сердца были черствы к неудобствам, вызванным отсутствием пипетки. Поняв это, Сева вздохнул, и, пугая саранчу, полез на ближайший пригорок. Оттуда он, заложив руки за спину, взирал на нас некоторое время, всем своим видом олицетворяя фразу: "А я говорил!"
- Вот напрасно вы так пренебрежительно относитесь к дизентерии, - сообщил он нам. - Помимо обезвоживания вы сейчас теряете минералы и микроэлементы, так необходимые вашему организму, нарушается электролитический баланс. Может развиться анемия, а в запущенном случае и геморрой.
- Себастьян, у меня мурашки от тебя, - перебил Севин монолог Эрик. - Я прям жопой чувствую, как меня покидают последние микроэлементы, так, бля, необходимые моему цветущему организму.
- Шанкр, скотина. Заткнись, пожалуйста. - добавил свое слово и Леха. Сева вспыхнул и спрыгнул с импровизированной трибуны.
- Вот и лечи вас после этого, - обиженно пробормотал он.
- Суки мы страшные, - согласился я с Севой. - Слушай, а в твоем волшебном чемоданчике нет случайно стульчака. А то у меня ноги затекли.
- А у меня бумажки кончились, - сообщил Эрик печально.

До станции мы добирались около четырех часов. Севины микстуры помогли, и позорная болезнь отступила, оставив о себе напоминание пульсацией в заднице. Выздоровев, мы стали испытывать угрызения совести и наперебой подлизывались к доктору, но сами же все и портили едкими шуточками, так что Сева окончательно разобиделся.
Нас дождались, и Эрик, пошептавшись с водилой, пропал на полчаса. Вернулся он с пипеткой, запаянной в целлофан. Торжественно вручил ее Севе и попросил его простить засранцев. Сева разулыбался и засранцев простил. Вскоре прибыло еще шестеро. Капитан и пять старлеев. Все с признаками страданий, вызванных употреблением местных вкусностей.

Сева раскрыл чемодан и, подлечившись, они с шутками погрузились в Камаз, увезший нас в сторону виднеющихся вдали гор. Восемь из нас назад уже не приедут. Но мы еще не знали об этом).

© Бриз