Студенты выпускного курса железнодорожного института, Леонид и Людмила, поженились перед самой практикой, весной 1974 года. Небольшая вечеринка для друзей, с шампанским, селёдкой и картошкой в мундирах, была весёлой, но недолгой. Комендант общежития, после одиннадцати предложил всем разойтись.
Медовый месяц молодые провели врозь. Людмилу, как отличницу, идущую на красный диплом, на практику направили в министерство, а Леонида – на маленькую станцию в пригороде, разбираться со шнуровым хозяйством, служившим ещё с довоенных времён.
(Шнуровое хозяйство – так называется система сигнализации и связи на железной дороге)
Вот тогда Леонид и задумался о том, стоило ли ему учиться на инженера столько лет, чтобы заниматься допотопной техникой за смешную зарплату.
Людмила тоже вернулась с практики задумчивая. Несколько дней она молчала, поглядывая на мужа. Наконец, решилась, анекдот рассказала:
- Приехала в министерство комиссия по сокращению кадров. Ходят, смотрят, кто как работает. Заходят в один кабинет. Там дамы сидят, кофе пьют, пирожными закусывают. Члены комиссии говорят: «Вот их и сократим» «Нельзя! Это ЖОРики, жёны ответственных работников» Заходят в другой кабинет. Там девицы шмотки меряют. «Вот, этих и сократим!!» «Нельзя! Это ДОРики, дочки ответственных работников» В третьем кабинете сидят красавицы, ногти лаком красят, ресницы подкручивают. «Ну, а эти кто?» «Это ЛОРики, любовницы ответственных работников. Сами понимаете….». В четвёртом кабинете сидит зачуханная баба, в бумаги зарылась, даже головы не подняла на пришедших. «Ну, вот её и сократим, раз такая невежливая!» «А работать, кто будет?»
- Понимаешь, это не анекдот. Это правда! Только ЖОРики, ДОРики и ЛОРики имеют шанс продвижения по службе. Только они получают повышенные оклады, премии и перспективу роста. Все остальные - рабочие лошадки, которые делают работу за сановных дам и иногда получают крошки с барского стола. У меня нет шансов на карьеру в министерстве, Лёня! Ведь ты у меня – не ответственный работник, родители мои – простые люди, а становиться любовницей какого-то похотливого лысого пузанчика - унизительно, даже ради карьеры. Я ведь, хочу делать карьеру головой, а не другим местом. Что делать, Лёнчик?
- Что делать? Плюнуть на эту карьеру! Получим распределение на двоих. Жильё нам обязаны дать, как молодым специалистам, а всё остальное наладится потихоньку. Будем жить, как все люди живут: работать, детей воспитывать, к родителям в гости ездить, дачу строить….
- Я не хочу прозябать. Я хочу интересной жизни, интересной работы. Я хочу делать карьеру.
- У тебя есть другие идеи? – напрягся Леонид.
- Да, есть! Давай возьмём распределение на строительство Байкало-Амурской магистрали.
- Ты с ума сошла?

* * *

На БАМе Леонида встретили с радостью. Причиной тому был не диплом инженера (таких было много) а его рабочая специальность. Ещё до армии парень освоил редкую специальность кабельщика и был аттестован по высшему разряду монтажников связи. Весть о появлении специалиста, столь нужного при строительстве магистрали, разнеслась по всем посёлкам и в кабинете главного инженера треста собрались все начальники, заинтересованные в получении умельца. Много чего предлагали: и повышенный оклад, и благоустроенную квартиру, но никто из них не мог выполнить главного условия Леонида: дать работу жене.
Управляющий трестом убеждал:
- Леонид Петрович, дорогой, пойми меня правильно. У меня две учительницы ждут очереди на должность уборщицы. Тоже молодые специалисты. Ну, нет у меня пока школы! Мы её только весной строить начнём. Тогда и учителя понадобятся. А экономиста с красным дипломом, куда я дену? Не пошлю же я её по столбам лазить, или шпалы укладывать? Я не изверг! Женщина должна сидеть в тёплом помещении, как минимум. Пусть ждёт, когда такое место появится.
Неожиданно вмешался в разговор начальник Дома связи одного из посёлков:
- У меня есть вакансия телефонистки. Пусть сидит в тепле и учится вязать, пока связь не построили. У меня все телефонистки вязанием увлекаются. Но, зимовать придется в вагончике. Дома начнём строить только весной.
Леонид согласился.
Однако, телефонисткой Людмила проработала всего четыре дня. Как говорится: «Не было бы счастья, да несчастье помогло»
Кассиршу, развозившую зарплату по посёлкам, тяжело ранили при попытке ограбления. Желающих занять её место, кроме Людмилы не оказалось. Целый год она, работая кассиром, замещала всех бухгалтеров, уходивших на больничный, или в отпуск. Через год Людмила Николаевна стала главным бухгалтером, а ещё через два года – ревизором и нацелилась на должность главного ревизора треста.
Леонид Петрович (теперь его звали только так) работал один в трёх лицах. Сначала как бригадир, руководил укладкой магистрального кабеля. Потом, как спайщик, часами сидел в канаве, сплетая множество разноцветных тоненьких жилочек, из которых состоял кабель и, после этого, в качестве инженера, принимающего работу, тщательно прозванивал новую линию.
Наряды на выполненную работу закрывал тоже он. Учась в институте, этому он научился в первую очередь.
Все были довольны.
Молодая семья получила небольшую квартирку в деревянном доме, две комнаты с отдельным входом. Из удобств, правда, было только центральное отопление, но Леонид, в свободное от работы время, сделал пристройку с прихожей, ванной и тёплым туалетом. Широкое крыльцо он собирался переделать в тёплую веранду.
Через три года и машина появилась, зелёная шестёрка «Жигули». Гараж для неё стоял рядом с домом. Начал Леонид о сыне мечтать, но Людмила упрашивала его:
- Подожди ещё немного. Скоро главный ревизор уходит на пенсию. Я – основной претендент. Потерпи, пожалуйста!
Жили молодые тихо и размеренно. Леонид работал рядом с домом, поэтому, приходил раньше, по пути покупая продукты. Пока жена приезжала с работы, он успевал и поесть приготовить. Ужинали не спеша, разговаривали. Обсуждали события дня. Для них обоих работа была большей и интереснейшей частью жизни. В этом они понимали друг друга.
После ужина Леонид уходил в комнату, включал телевизор и, с чувством выполненного долга, ложился на диван. Людмила прибиралась на кухне, мыла посуду, потом раскладывала на кухонном столе бумаги, доставала конторские счёты и начинала работать. Частенько муж и засыпал под щёлканье костяшек.
Однажды, его вызвал главный инженер треста. Зайдя в кабинет, Леонид Петрович увидел новенького, молодого специалиста по связи, Серёгу Крошкина.
- Вот что, ребята! – сказал им главный инженер:
- Первую станцию мы заканчиваем. Пора приступать к монтажу аппаратуры. В проекте предусмотрено, что движением поездов будет управлять ЭВМ (электронно-вычислительная машина) Компьютер уже отправили. Вопрос в том, нужно ли вызывать консультанта по монтажу. Вы ребята грамотные, институт недавно закончили. Сами сможете справиться? Если справитесь, получите премию, половину командировочных консультанта (сумма немаленькая). Если же не справитесь, сами понимаете, аппаратура очень дорогая, за порчу – пойдёте под суд, и я вместе с вами. Поговорите между собой, посоветуйтесь. Завтра утром сообщите мне своё решение.
Леонид Петрович радовался, как ребёнок. Он даже предположить не мог, что ему придётся иметь дело с такой техникой. В институте читали лекции по информатике, но знания о компьютере были чисто теоретическими. Серёга, ещё студентом, был на экскурсии у первой ЭВМ – в огромном зале, заставленном металлическими ящиками до потолка. Мерцали электронные лампы, умная машина, получив программу, распечатала портрет Эйнштейна. Это была фантастика! Не смотря на скудость знаний по компьютерной технике, ни один, ни другой не собирались отказываться от предложения.
Скоро, в специально предназначенную для этого комнату, осторожно выгрузили металлические ящики, и началась совсем другая жизнь.
Теперь Леонид не готовил ужин. Он вообще забывал о еде, разбираясь в инструкциях, кое-как переведённых с немецкого языка и отпечатанных на ксероксе.
Теперь Людмила, приехав с работы, быстро готовила ужин и, завернув кастрюльки в шубейку, бежала на станцию, покормить мужиков, которые не замечали её прихода, увлечённые работой. Приходилось даже покричать на них, чтобы заставить поесть.
Так они подружились с Сергеем.
Премию за первую ЭВМ обмывали дома у Леонида и Людмилы. Сергей привёл свою жену Ирину, которую он называл Рыбкой. Когда знакомились, Леонид подумал, что правильнее бы её называть Змейкой. Не только плотно обтягивающая худенькое тело, блестящая одежда, но и тёмные, колючие глазки, и изгибавшая тонкие губы ехидная улыбка, заставляли вспомнить маленькую юркую змею.
В рабочем посёлке ходить особенно некуда, кроме клуба и библиотеки. Ходили друг к другу в гости по разным поводам, а то и без повода, просто от скуки. Сергей с Ириной занимали комнату в общежитии, а у Леонида и Людмилы – отдельная квартира. Поэтому, собирались у них. И бутылочка вина украшала стол.
Хозяина слегка раздражала манера Ирины курить прямо за столом, стряхивая пепел в блюдце (сам он всегда выходил курить на крыльцо), за то, она любила и понимала джаз.
Леониду джаз нравился. У него была целая коллекция джазовых композиций, но пластинки он ставил редко, потому что Людмила от звуков этой музыки морщилась, как от зубной боли. Ей нравились Валечка Толкунова и Эдуард Хиль. Леониду они казались слишком правильными и пресными. Не было в них того весёлого озорства и чувственности, которые дарил джаз.
Теперь, когда приходили гости, хозяин доставал из шкафа коробку с пластинками и целый вечер они с Ириной перебирали пластинки, слушали и обсуждали любимые композиции, танцевали. Иногда Ирина танцевала одна, извиваясь своим худеньким телом и, явно, представляла себя на сцене.
Впрочем, такие посиделки случались не часто. После успешной сдачи первой ЭВМ, им поручили монтаж компьютеров на других станциях. В командировки Леонид и Сергей ездили по очереди, потому что, от обязанностей на своей станции их никто не освобождал. Людмила тоже постоянно была в разъездах. То ездила на проверки в другие посёлки, то с отчётами в Иркутск.
Конечно, скучали, но, постепенно, Леонид начал находить достоинства в такой жизни.
Вот и сегодня, он предвкушал заключительный матч чемпионата мира по хоккею. Наши играли с чехами. Две лучшие команды мира должны были сразиться за золото. Игра ожидалась захватывающая.
Дополняло удовольствие и то, что главный инженер, вернувшись из отпуска, привёз целый ящик пива и раздал по бутылочке своим работникам. Пиво на БАМе было в большом дефиците.
Но самое большое удовольствие доставляла мысль, что он будет смотреть хоккей, попивая пивко, и никто не помешает ему в этом приятном занятии.
Заветное время приближалось. Уже был включен телевизор, надеты растянутые треники, не сковывающие движений, возле дивана, на табуретке, стояла бутылка пива, собственноручно поджаренные сухарики. Леонид улёгся на диван и тут….
И тут зазвонил телефон. Телефонный звонок в такое время мог означать только одно: где-то на линии повреждение, прервана связь. А значит нужно срочно бежать на станцию, с помощью приборов определять место повреждения, а потом топать по шпалам, или ехать на тепловозе. Морока на всю ночь.
Леонид даже глаза закрыл, уговаривая себя и телефон: «Меня нет дома. Мог же я уйти к соседу, или вообще, уехать в город» Но телефон всё звонил и звонил и чувство долга возобладало. Взял трубку.
Звонила Ирина, Серёгина жена. Голос у неё был хриплый и печальный:
- Знаешь, мой Крошкин в командировке, а я заболела. Ангина. Дома нет ни хлеба, ни сахара. Даже чай попить не могу. Выручай.
Взглянул на часы. Магазин давно уже закрыт. Придётся всё брать из дома. Если поторопиться, можно успеть к середине первого тайма. Покопавшись в аптечке, нашёл аспирин. Из ящика достал заветную баночку малинового варенья, присланного мамой. В пустую банку отсыпал сахару, отрезал хлеба. Заглянул в холодильник, чего бы ещё взять, она ведь там голодная лежит. Отрезал шмат колбасы. Всё, вроде бы. Накинул полушубок и – бегом, бегом, по скользкой от дневной оттепели, хрустящей тропинке, по затихшим вечерним улицам – в общежитие. Протопал по пустому коридору, постучал в нужную дверь. Тихий голос:
- Не заперто, входите!
Вошёл. В комнате полумрак, только фонарь с улицы освещает комнату. Щёлкнул выключателем. Она лежит, укрытая до самых глаз.
- Ты что же это, разболелась так не во время? Сейчас мы тебя полечим.
Полушубок повесил на гвоздик у двери. Налил в чайник воды, включил плитку.
- Заварка у тебя есть? Я сахару принёс и малинового варенья. Голодная, наверное? Поешь колбасы с хлебом, потом выпьешь аспирину.
- У меня есть лекарство получше аспирина.
Оглянулся. Ирина стоит посреди комнаты с бутылкой коньяка в руках. На теле только красная комбинация, вся из кружев.
У жены точно такая же, только чёрного цвета.
С этим предметом женского белья у них целая история вышла.
Однажды, Людмила пришла с работы, сама не своя, не раздеваясь, упала на кровать и громко разрыдалась. Привыкший к её уравновешенному характеру и сдержанной реакции на любую неожиданность, Леонид просто испугался. Он бросился к ней и стал теребить, допытываясь, какая трагедия случилась. Из всхлипов, сморканий и подвываний понял, что в магазин завезли какое-то обалденное немецкое бельё. Все рванули за дефицитом, а она была на совещании. И ничего ей не досталось и теперь она голая, босая, хоть вешайся, никакой жизни потому что.
- Вот беда то! Сходи к Галке, да попроси у неё, наверняка, что-нибудь найдёт для тебя.
- Не могу я! Я ведь в народном контроле. Как же я проверять её буду, если к услугам её прибегала? Это же нечестно!
- Ну, тогда забудь об этой ерунде! Жила без неё, и дальше проживёшь.
Людмила оторвала от подушки зарёванное лицо:
- Да! Все будут перед своими мужьями в шелках и кружевах крутиться, и только я одна, как дура, останусь в простой рубашке!
Аргумент был убедительный. Больше ни слова не говоря, Леонид полез под кровать, где у него хранился ящик водки. Достав одну бутылку, он отправился в соседний дом, где жил товарищ по бригаде, Николай. Тот лепил пельмени и, увидев бутылку, очень оживился.
- Что случилось? Есть повод выпить?
- С женой твоей поговорить хочу.
- Галка, иди сюда! Тут Леонид Петрович с тобой поговорить хочет.
Из комнаты вышла Колина жена, Галина. Покосившись на бутылку, водружённую на стол, спросила:
- Дело ко мне?
- Да, твоя помощь нужна.
- Значит, водка тоже мне?
- Разумеется.
Галина взяла со стола бутылку и отправила её в холодильник.
- Галчонок, а как же, пять капель к пельменям? – заволновался Николай.
- Успокойся и забудь! Завтра едем в деревню, за картошкой. Шофёру что-то надо дать? А у нас в магазине только шампанское. Ну, Лёнечка, рассказывай, какая нужда у тебя приключилась?
- Говорят, сегодня в магазин завезли какие-то невероятные тряпочки.
- Да, немецкие шёлковые комбинации с кружевами, очень красивые.
- Моя жена в полном отчаянии, рыдает и плачет, потому что ей такая тряпочка не досталась.
- Не может быть! Приходили девчата из её отдела и брали на всех, и на неё, тоже. Ну, девки, ну подлючки! Я думала, что у меня с народным контролем полный порядок, а они, оказывается, только её именем прикрывались. Ладно, с ними я сама разберусь. Людмиле ничего не говори. Рыдает, говоришь? Осталась у меня комбинашка, чёрная. Придержала для одной мадамы, а она отказалась: «Я не вдова, чтобы в чёрном белье ходить» По размеру должно подойти. Гони двадцатку!
Галина ушла в комнату и, через минуту вынесла маленький невесомый свёрточек, который легко было зажать в кулаке. Леонид отдал деньги и побежал домой.
Людмила уже возилась на кухне, хоть и всхлипывала ещё.
- Ну, ка, посмотри, что я принёс. Может быть, понравится.
Она вытерла руки, взяла свёрток. От сияния женских глаз Леониду захотелось прищуриться.
- Ты – настоящий мужчина! - выдохнула она и, взвизгнув, бросилась в комнату примерять обновку. Покрутившись у зеркала, попробовала станцевать что-то эротическое, но это продолжалось недолго: так соблазнительно обтягивал полную грудь блестящий шёлк, так сияла под чёрными кружевами белая, нежная кожа. И кровать была так близко!
От воспоминания об этой ночи, у Леонида и сейчас потеплело внизу живота.

Ирина деловито раскупорила бутылку, налила коньяк в два бокала, один протянула ему. Блестящий шёлк топорщился на худенькой груди. Желтоватая кожа, мелкие прыщики на шее. Она подняла свой бокал на уровень глаз.
- Коньяк гораздо лучше аспирина, да и тебе не повредит. Будь здоров!
И тут….
Ну что за вечер! Сплошные неожиданности!
Дверь с грохотом распахнулась и в комнату ворвалась радистка Клара:
- Ирка! Ой! Извините, что припёрлась! Запираться надо!
Попятившись, она вышла из комнаты, тихонько закрыла дверь, и уже там, в коридоре, раздался её громкий, заразительный смех.
- Ну и хохотушка наша Клара! – покачал головой Леонид: - недавно она, во время работы, подслушала разговор двух любовниц управляющего трестом, пересказывала его всем, кто хотел слушать, и хохотала до тех пор, пока её не лишили премии.
- Сейчас она не на работе, так что, премии её не лишат.
Ира закурила сигарету и выпустила струйку дыма в сторону мужчины.
- Всё равно теперь все узнают. Зачем прятаться? Давай, лучше выпьем за любовь!
Отставив руку с сигаретой в сторону, она подошла к нему вплотную, прижалась всем телом и крепко поцеловала в губы. Внутри, как будто, кто-то сердито крикнул: «Ну, не хочу я её! Что я, обязан?» Леонид отшатнулся и украдкой глянул на часы. Матч уже начался.
- Знаешь, Ириша, так получается, что я не могу…
- Как это, не можешь? У тебя что, не стоит?
Он радостно кивнул головой.
- Да. Так получилось…. Лечусь вот.
- Ты шутишь?
- Что ты! Разве этим шутят? Ну, я пошёл. Выздоравливай!
Сгрёб в охапку полушубок и выскочил в коридор. В закрывающуюся дверь что-то ударилось, зазвенели осколки. Вслед донеслось:
- Импотент проклятый!
На улице гадливо сплюнул в сугроб: «Как будто пепельницу облизал. Людмилке, наверное, так же противно, когда я целоваться лезу. Надо бросать курить» С наслаждением вдохнул пахнущий талым снегом воздух и – бегом, бегом, домой.
Телевизор включил как раз тогда, когда счёт был 1:1 и Якушев сидел на штрафной скамейке. Но, пока наливал в кружку пиво, Харламов великолепным броском забил второй гол. Первый глоток пива был в честь Харламова.
Вот это была игра! Атаки шли одна за другой. Белые и красные на огромной скорости крутили карусели у ворот, плели хитроумные кружева передач. Шайба, как теннисный мяч, металась с клюшки на клюшку, бортики трещали от силовых приёмов. Второй период кончился счётом 4:1 в нашу пользу. В самом начале третьего периода Петров неожиданно для всех забил пятую шайбу. Разозлённые чехи кидались в атаку за атакой, не давая передышки Третьяку. Невозможно было не восхищаться виртуозной игрой чехов, но Петров отбил у них шайбу и пошёл в атаку. Бросок! Харламов лишь чуть подправил, и шайба влетела в ворота. 6:1. Отчаянная борьба продолжалась до финального свистка, но счёт больше не изменился. Гордость и восхищение – вот главные чувства, оставшиеся после этого матча. Всё плохое отошло в сторону и забылось.
Утром, в отличнейшем настроении, шёл Леонид на работу. Признаки наступающей весны грели душу. Дорога уже становилась мокрой. Ярко сверкающие в апрельском солнце сосульки пустили первую слезу. И самое главное: сегодня вечером приезжает из командировки Людмила.
Как всегда, заглянул к телефонисткам, поздороваться. Они ответили молчанием и какими-то настороженно изучающими взглядами.
Клара вскочила, опрометью кинулась в коридор, и уже там, громко расхохоталась.
«Уже знают. Тема для разговоров: Лёня-импотент! Ой, бабы!»- подумал Леонид, а вслух спросил:
- Девчата, почему вы такие хмурые? Весна ведь на улице!
Самая старшая из телефонисток, двадцатисемилетняя Анна ответила:
- Серёга Крошкин сегодня утром с трассы вернулся.
- Ну, и что?
- А то, что он сразу, после приезда, избил свою жену. Вытащил её за волосы на улицу и бил ногами, приговаривая: «Вот тебе Лёня!»
- Вот же гад!
Леонид рванул в монтёрку. Распахнув дверь, с порога заорал:
- Серёга, ты подонок! Бить женщину, которая не может дать сдачи! Она же в два раза меньше тебя. И за что? Ничего же не было. Наслушался сплетен, дурак!
- Заткнись! А то и тебя сейчас зашибу!
Сергей вскочил со стула и навис над Лёней. Он был на голову выше, широкоплечий, мускулистый. Леонид приготовился к драке.
- А ты попробуй! Ты же трус, Серёга! Ты же только баб лупить умеешь! Сам то, по морде получить боишься!
- Да пошёл ты …. Со своей женой разбирайся, а я со своей как-нибудь сам, без посторонних….
Сергей ожёг противника ненавидящим взглядом и вышел из монтёрки, громко хлопнув дверью. Больше на работе он не появился. Леонид сел на стул, пытаясь отдышаться. Прижал левую руку к груди. Почему-то разболелось сердце. Не рановато ли? Только тридцать исполнилось. Дверь тихонько скрипнула. В щёлочку заглядывала Анна.
- Как вы тут? Все живые?
- Что с нами сделается?
- Жалко будет, если два таких славных мужика из-за одной паршивой бабёнки друг друга поубивают.
- А если жалко, нечего языком зря лязгать. Ты вот что …. У вас кипяточку не найдётся? Что-то мне нехорошо стало.
- Сейчас чай принесу. У нас и вафли есть. Хочешь?
- Хочу.
Анна вышла и тут же вернулась:
- Чай девчата сделают, а ты, Лёнечка, возьми вот это.
- Что это?
- Валидол. Положи под язык, полегчает.
- Как ты догадалась?
- Тех, у кого сердце болит, сразу видно. Дышишь тяжело, рука - у сердца, взгляд такой, как будто сам в себя смотришь, ничего вокруг не видишь. У тебя раньше такое было?
Леонид отрицательно покачал головой.
- Первый звоночек, значит. Отдохнуть тебе надо, четвёртый год без отпуска. Дал же Бог такому мужчине жену-растяпу!
- Почему растяпу?
- Да потому, что, только о работе и думает. Повезло с мужем, так его холить и лелеять надо, а не по командировкам мотаться. Так ведь, и потерять мужика не долго. Когда она приедет?
- Сегодня вечером.
- Хочешь, я с ней поговорю?
- Зачем? Я сам!
- Ну, не хочешь, как хочешь. Только ведь, здесь не город, здесь все про всех знают. А один и тот же факт можно по-разному преподнести. Ну, как? Легче стало? Вижу, зарумянился. И Валюша чай принесла, с вафлями. Потом поговорим ещё. Отдыхай!

«Какой ядовитый народ, эти бабы!» - думал Леонид Петрович, разделывая баранью ляжку. (Баранину он купил заранее, решив к приезду жены приготовить плов.)
«Прямо сказала: весь посёлок знает, что я импотент, и ехидничать начала, ах, такого мужчину беречь надо, ах в отпуске не был. Змея, такая же, как Ирка. Ну и пусть весь посёлок знает! Главное, чтобы жена об этом не догадывалась»
На душе почему-то скребли кошки.
Прибрал кухню, на стол постелил белую скатерть, бутылочку токайского вина поставил, рюмочки, тарелочки. Готовый плов в шубу завернул, а до поезда ещё оставалась уйма времени. Побрился и пошёл заводить машину. К вечеру дорогу приморозило, скользко. Лучше заранее выехать, чтобы не торопиться.
Вышел на перрон, когда объявили прибытие поезда. Специально встал по фонарь, чтобы Людмила его сразу заметила.
Он её увидел издалека. Жена стояла у вагонной двери, рядом с проводником, и махала рукой. Вагон медленно проплыл мимо. Поезд остановился, Людмила выпрыгнула на перрон и побежала к мужу. Вдруг, остановилась. Пошла медленно. Закидала быстрыми вопросами:
- Что случилось? Мама? Папа? Твои родители? Ты заболел? Что-то на работе?
Она, не дожидаясь ответа, внимательно вглядывалась в его лицо, выражение страха постепенно испарялось из её глаз.
- Ну, здравствуй, милый! Я так соскучилась! – чмокнула мужа в щёку,
- Так, что неладно в Датском королевстве?
- Всё ладно! Дома нас ждёт вино и тёплый плов, пойдём скорее.
- Я бы предпочла горячий чай.
- И какава тоже будет.
Леонид забрал у жены портфель, обнял за плечи и повёл к машине. Всю дорогу ехали молча. Дома, пока муж ставил машину в гараж, она сняла пальто и быстро прошла в комнату. Внимательным, цепким взглядом, осмотрелась, потом – на кухню. У вошедшего мужа потребовала:
- Давай, рассказывай, что произошло и покончим с этим.
- Ничего особенного…. С Серёгой, вот, поругались.
- Сильно поругались?
- Чуть не подрались.
- Из-за чего?
- Ирку он побил. Представляешь, такой верзила, бил эту малышку ногами! Ну, я и высказал ему своё «фе», а он обиделся…. Вот и поругались.
- Ирина сама, наверное, спровоцировала. Ты же её знаешь. Не надо лезть в дела семейные. И это всё?
- Всё.
- Не расстраивайся. Всё проходит, и это пройдёт. Извини, но я не хочу, ни есть, ни пить. Давай спать ложиться.
- А я так готовился, ведь, соскучился! – огорчился Леонид.
Людмила торопливо расстёгивала кофточку.
- Я тоже соскучилась, глупенький! Давай, раздевайся, а я - в ванную. Потом поедим.
Утром Леонид Петрович пришёл на работу усталый, но довольный.
День выдался напряжённый, ему некогда было обращать внимание на любопытные взгляды окружающих. А вечером….
Когда он пришёл с работы, жена была уже дома. Она сидела за кухонным столом, опустив голову на крепко сцепленные руки. Если бы не побелевшие от напряжения пальцы, можно было бы подумать, что она спит.
- Люд, ты чего? Заболела?
Людмила подняла голову. Он испугался, увидев белое, будто обсыпанное мелом лицо.
- Может быть, ты теперь всё расскажешь?
Губы прыгали, с трудом выдавливая слова, но голос был очень спокоен. Леонид затосковал. Он вдруг понял, как счастлив был до этого момента, и как глупо это счастье потерял. Пытаясь оттянуть время, спросил:
- Ты о чём? Не понимаю.
- О ваших с Ириной приключениях.
- И ты тоже поверила сплетницам! Врут они, всё было не так!
- Их версию я уже слышала. Теперь хочу услышать твою. Рассказывай!
И Леонид рассказал всё, как на духу. Он рассказал и про чемпионат мира, и про пиво, и про телефонный звонок, на который так не хотелось отвечать. Он рассказал и о баночке малинового варенья, и об Иркиной комбинашке, и о коньяке, налитом в два бокала, и о смешливой Кларе, и о презрительном «импотент», брошенным ему вслед, вместе с чем-то стеклянным. Рассказал, какая отличная была игра, и какое вкусное было пиво, и каким ненавидящим был взгляд Сергея. А, вот, про валидол и разговор с Анной промолчал. Это к делу не относится.
Жена слушала, не перебивая и не отводя внимательного взгляда от его лица. Когда он замолчал, спросила:
- А ты знаешь, что кричала Ира, когда Серёга её бил?
- Нет.
- Она кричала: «Лёнька всё равно, лучше тебя! Он настоящий мужик, не то, что ты, слабак!»
- Не может быть! Ведь ничего не было! Теперь понятно, почему Серёга так смотрел…. Я бы, на его месте, убил бы…. Зачем она так? И побоев не испугалась.
- Возможно, она хотела, чтобы Сергей тебя побил?
- Меня? Кишка тонка! Тот, кто женщин бьёт, на мужика в драку не полезет, потому, что – трус.
- Ирка же этого не знала.
- Но ей это зачем?
-Ты и от коньяка, и от её прелестей отказался, вот и закрутила интригу, не подумав, что сама получит трёпку.
- Вот уж, не ожидал такой страсти. Как-то не похоже на неё.
- О страсти даже и не думай. Тут другое. Мы с ней давно знакомы. Ещё до того, как Сергей появился. Поймала я её на махинации, добилась, чтобы уволили, а она пообещала мне отомстить. Когда Ирина у нас в доме появилась, я сразу поняла, что мстить она будет через тебя.
- Но почему ты молчала?
- А что я могла сделать? Не пускать её в дом? То-то разговоров было бы! «Людка так зазналась, что жену друга в дом не пустила» Ты бы первый меня не понял. Сказать, что она тебя соблазнять будет? Ты бы на меня стал бы смотреть, как на ревнивую дуру. Только хуже бы получилось. Знаешь, я была уверена, что на её дешёвые приёмчики ты не клюнешь. А ты попался! Теперь весь посёлок над нами смеётся, наши косточки перемывает. Ты хоть понимаешь, как меня подставил? Такую свинью подложил!
- Но, ведь ничего же не было!
- Какая разница, было, не было! Ты всё равно меня предал и, как последний трус, ещё и обманул!
Жена уже не сдерживала своего гнева. Она стучала кулаком по столу и глаза её метали молнии. Леонид даже оробел слегка и подумал: «Не дай Бог, такого начальника иметь!» Он закричал в отчаянии:
- Но что я должен был сделать?
- Ты должен был рассказать мне всё сразу, ещё на вокзале. Чтобы я готова была рот заткнуть всем сплетникам. А ты вилять начал.
- Мне так не хотелось портить встречу. Я ведь ждал, готовился, а тут разборки какие-то.
- Так ещё хуже получилось. Представь, я захожу утром в кабинет, а там обсуждают ваши с Иркой приключения. Если бы я была готова, то сразу бы рты им заткнула. А тут, врасплох меня застали. Я от неожиданности такое ляпнула…. Теперь, если кто стукнет, на парткоме разбирать будут. А мне это надо? Если партийное взыскание наложат, на карьере крест поставить придётся.
- А что ты сказала? Неужели материлась?
- За кого ты меня принимаешь? А что сказала, тебе знать не обязательно.
- Ну, всё-таки, что ты выдала?
- Не скажу.
Леонид уже почувствовал, что гроза миновала, его разбирало любопытство.
- Это же и меня касается. Имею право знать. Ну, признавайся, что ты сказала?
- Мне ведь рассказали всё, с поминутным раскладом. Вот я и сказала: «Что-то недолго он там задержался. Не понравилась, видимо, Ирка. Мне-то он сегодня всю ночь спать не давал»
- Это кто кому спать не давал? Ещё разобраться надо! Подожди…. А что тут плохого? Почему сразу на партком?
- Потому, что не прилично хвастаться своим счастьем, когда вокруг столько несчастных.
Они пристально посмотрели друг другу в глаза и заулыбались. Потом начали смеяться, сначала тихо, потом всё громче. Глядя друг на друга, хохотали так безудержно, как смеются люди, счастливо избежавшие смертельной опасности.
Отсмеявшись, сидели молча, обнявшись. Муж прижимал жену к себе, как потерянную и, вновь обретённую ценность. Она, прислонившись к его груди, слушала стук его сердца. Потом тихо заговорила:
- Знаешь, а я Ирке благодарна. Я ведь, только благодаря ей, поняла, какой была глупой. Я думала, что работа, карьера – главное. Всё остальное – второстепенно. И только сегодня поняла, что главное для меня в жизни – это ты. Потеряю тебя, и вся моя жизнь потеряет смысл. Хочешь, я рожу тебе сына?
- Хочу! И чем быстрее, тем лучше.
- Торопыга! А ты, хоть представляешь, какая слава о тебе будет в посёлке? Ты представляешь, что о тебе женщины думать будут? В их глазах ты теперь будешь особенным, суперлюбовником.
- А это не правда?
- Я эту правду тщательно скрывала. А теперь все будут знать и многим захочется попробовать, что в тебе такого, особенного. Знаешь, как тебя соблазнять будут? Ты уж, тогда, обо мне, бедной, не забудь.
И шепнула ему на ухо:
- Казанова.
И что-то такое было в её голосе, что вскипела кровь, и восстала плоть, и всю ночь качались они на волнах страсти.

* * *

С тех пор прошло тридцать четыре года. Для кого-то – целая жизнь.
Людмила так и не стала главным ревизором. Она родила сына. Его назвали в честь деда, Петром.
Когда Гайдар заявил, что Москве слишком накладно кормить Сибирь, и строительство дороги прекратили, они занялись семейным бизнесом.
При знакомствах и связях Людмилы и знаниях Леонида в компьютерах, и при любви и желании к работе, дела их пошли хорошо. Даже слишком хорошо. На них обратили внимание нехорошие люди. Сотрудничать с ними и Леонид и Людмила единодушно отказались.
Петруха получил повестку в армию. Он как раз мог попасть в мясорубку второй чеченской войны, но, не успел.
По несчастной случайности сын оказался в кабинете у матери, когда туда ворвались двое с автоматами. Одна из автоматных очередей досталась ему.
Милиция убийц не нашла. Но их нашёл Леонид Петрович. На суде он не отпирался, но и не раскаивался. Сожалел только о том, что не успел добраться до того, кто отдал приказ. Получил свои пятнадцать лет - в то время, максимальный срок за убийство.
Тот, кто отдал приказ, стал большим человеком и поселился в Москве, на Рублёвке.
Недавно он переехал в Ниццу и потихоньку спивается от скуки в собственной вилле на Лазурном берегу.
В этом году заканчивается срок заключения у Леонида Петровича. Сейчас ему шестьдесят четыре года. По-разному заключение влияет на людей. Кого-то ломает, кого-то убивает, кого-то поднимает на вершину уголовной иерархии. Кто-то меняет сексуальную ориентацию, кто-то обращается к Богу. Люди разные.
Благодаря твёрдому характеру, светлому уму и умелым рукам, Леонид и в лагере пользуется уважением.
Совсем недолго осталось ему ждать освобождения. И что-то мне подсказывает, что история эта ещё не закончена.

© Черепах Тортилло