Однажды протестующие пришли на площадь. Пришли, а там нет никого. Только ветер бычки гоняет, да пустые банки из под слабого, но популярного алкоголя.

— От жеж зверье!! – закричали протестующие. – Плевать им на нас. Мы тогда завтра еще придем.

Попинали баночки, поговорили о наплевательстве на стоны гражданского общества и по домам пошли. Там как раз в прямом эфире дебаты кого-то с кем-то были и наш должен был разделать не нашего как бог черепаху.

Пришли протестующие на следующий день, а там уже выводы сделаны – милиция стоит, ОМОН, снайпера на крышах. Режым, весь в тревоге, срочно бабло пилит и на коррупцию пуще прежнего внимания не обращает.

— Агаа! – обрадовались протестующие. – Боитесь нас, да? Боитесь? Мы тогда и завтра придем пугать всех.

Постояли, пофотографировались с ОМОНом, покричали «Ты с кем, сволочь?» и по домам пошли. Там как раз в прямом эфире кто-то честный несгибаемо плакал, ничего не скрывая. За народ плакал. За страну и отечество.
На следующий день пришли на площадь, а оцепление, по приказу режыма, уже выводы сделало и не боится никого – бесстрашно стоят себе, семечки лузгают, в мобильнике сердитых птиц гоняют. А чего им? Бойся-не бойся – зарплата-то одинаковая капает. Злые, конечно – могли б таджиков на бабло поразводить, а тут приходится на протесты смотреть. Протестующие постояли-постояли, пообличали-пообличали, попризывали-попризывали — не то что-то. Радости никакой. Победы не видать. И давай к оцеплению лезть – мол, сделайте чего-то. Зря вам что ли налоги не платим? А оцепление плечами пожимает насколько бронежилет позволяет – чего вам сделать-то? За зарплату здесь стоим. Сказано стоять и следить чтоб вы тут друг дружке ноги не оттоптали.

— Ишь режим проклятый! – закричали протестующие. – Захотим и оттопчем ноги. Никто указывать не смеет. Наши ноги – наша свобода и сила. Только завтра уж. Сегодня нам еще статью писать о сегодняшней победе.

Пришли на следующий день и давай ноги друг другу топтать в знак протеста. А режим такой сидит у окошка и в голос улыбается. В слезах и соплях весь и слова со смеху сказать не может. И оцепление в оцепенении стоит. Вроде и смешно, а смеяться нельзя. На работе же. И приказа прекратить членовредительство чего-то не поступает. Старший потому что режиму дозвониться не может. Режим-то ржет и говорить не может. Ну или мобильный в кармане пальто остался и не слышно его.

— Агаа! – не выдержав боли, закричали протестующие. – Мы тут боль испытываем, а вам все все равно, да? Приказ нарушаете, да? Обязаны ж следить, чтоб никто не оттоптал ничего, а вы? Одно слово – подонки.
— А у нас сегодня другой приказ. – нашелся старший, пряча телефон в карман. – Нам сегодня наказано, чтоб вы другим не мешали и не ходили никуда. Ищи вас потом на воронках по всему городу.
— Ишь сволочи какие!!! – заорали протестующие. – Псы режима вы и никто больше.
Оцеплению стало обидно и все заплакали. Включая ОМОН и старшего с телефоном.
— ОООО!! Мы побеждаем потихоньку! Он нас плачут уже! – закричали протестующие. – Эдак, глядишь, и силу применят. Надо завтра прийти.

И пошли по домам в телевизор плеваться.Там как раз ежегодное обращение режима к народу обещали. Телевизоров, конечно, не было ни у кого, потому что это постыдно, но, ради обращения, пришлось купить. Не плеваться же в собственный макбук.
На следующий день пришли уж с плакатами «Режым, надень намордники на собак своих». А оцепление пришло с плакатами «Идите в пень – за зарплату здесь стоим. Приказ у нас.». Пришли такие и стоят молча. А чего говорить – на плакатах все написано. Постояли часа три – друг в друга плакатами потыкали. Скучно и радости никакой.

— Давайте что ли в автозаке покатаемся, а? – не выдержал Старшой оцепления. – Скучно же.
— Прав таких не имеете!!! Беспредел это!! – радостно закричали протестующие и пошли рассаживаться в автозаки. – Ура!

Уныло брело по домам оцепление. Не знал куда себя деть ОМОН. Режым вдруг ощутил себя кровавым и решил с завтрашнего дня повысить налоги. Протестующие с бумажки пели варшавянку в автозаках. Водитель автозака аккомпанировал им сиреной. В интернете, по традиции возмущались. На заплеванном экране телевизоров неистово плясал Петросян. Почуяв весну, радостно почесывались бомжи.

Все было хорошо. Все было как обычно.

(с) frumich