Я сижу и не знаю, что теперь делать и как быть – пропал. Получилось все совершенно глупо.
На выходе из метро, в толчее, я споткнулся – в одной руке у меня портфель, другую машинально выбросил вперед – пятерня растопыркой.
Падая, угодил пальцами между сочных полужопий Натальи Викторовны – большой и указательный просто ворвались ей в жопу и едва не заткнули ейную разболтанную розетку, как вскоре выясниться – пиздец стрекающую по хую, кошельку и нервам.
Она издала боевой клич каманчей и подскочила поправляя прическу, – спохватилась, и, приземлившись, окинула меня уже свысока, как «Незнакомка» Крамского – «Кто тут хочет комиссарского тела? Налетай, тока запасись духами и букетами! Я женщина ёб вашу маму!»
Красный как рак, искренне ей так: «Женщина, извините!»
– Да, но, – ничего… – сказала она, и я услышал разочарование и сожаление – мол, все надо доводить до конца, мальчик. Еще более обескураженный я ретировался талдыча: «Извините, извините!».
– Да, ничего-ничего! – уже ободряюще и по-свойски бросила она мне в спину, словно призывая не убегать, а замять дело сразу в корне – в пиз…, пардон в ее гнезде – на хате.
Улепетывая, я оглянулся – она шла, вытаскивая юбку из жопы угрожающей походкой (так Том идет набить соску Джерри), и кидая в меня угрожающие взгляды: «Ну ничего-ничего!»
За пять секунд, она трижды сменила тактику как осьминог окрас.
Через неделю, мне приспичило в ЖЭК. Я въехал во двор, где пригрелась эта оголтелая хунта, мироеды и кровососы – встать негде.
Стал сдавать, – поспешил – слышу вскрик и пинок в заднюю дверь – по тормозам.
Женщина угрожающе обегает машину и ко мне в форточку – на руках померанский шпиц – тянется меня облизать, а хозяйка – развесить мне по ебалу гирлянду красочных пиздюлей.
– Ты, уебище на инвалидке, какого хе… – вежливым контральто начала Наталья Викторовна (это была она) и мгновенно сменила тактику. – Хе-хе. – хищно ухмыльнулась она, окидывая мою инвалидку «мини купер» и по-матерински укоризненно начинающего водителя. – Преследуете меня?!
Я скорчил гримасу эпилептика, чтобы обмануть ее чуткий идентификатор: – Извините, я вас не заметил.
– Вы мне едва Чапу не задавили, а мне на ногу наехали. Ох, как больно! Я вас узнала, бесстыдник!
– Извините.
– Везите нас домой, мы не дойдем!
Пока ехали 30 метров до соседнего дома, тварь курлыкала как целая голубятня – бухгалтер, одинокая, ребенок отдельно, собака, – это шпиц, любит море и литературу, особенно Гэминхуэя, попросила помочь переставить мебель, а в награду обещала напоить чаем и не привлекать к уголовной ответственности.
«Шучу» – сказала она, по-хозяйски опираясь мне о талию и глядя в глаза, как охуевший от безнаказанности удавище.

До самой квартиры хромала как каракатица, словно Камаз разъебал ей крестец, и стонала как бесстыжий бальзак в кресле у юного гинеколога.
Было неловко, а вернее пиздец страшно и уголовно наказуемо отказаться от предложения помочь – передвинуть мебеля.
Столик на колесах с дивизией початых бутылок, я перекатил на кухню.
Вернулся откланяться, – вместо костюма «адидас», на больной как и положено в стационаре – яркий халат, чулки и режущий по нервам макияж как в последний путь, – перед операцией на сердце.
– Посмотрите, что там с ногой. – простонала Наталья Викторовна раскладывая на диване голую по самое бедро ножищу першерона с алым педикюром и щетинкой.
Я вежливо склонился, она дернула меня, и я затрепыхался воробушком в ее стальных объятиях и сиськах. Пришлось проверить еще и песду, а жопу… – ну, тут уже я сам взял смелость.
– Извините, – сказал я, покидая очень гостеприимный анус и покраснел, – извините…
– Да ничего-ничего... – сказал она всхлипывая, – Наехал, да еще изнасиловал бессильную женщину. – и утерла слезу и подкрасила губы.
Я обомлел, – шантаж?! Во попал!

– Жду тебя вечером, пупсик! А теперь пошли на кухню, выпьем коньячку, – она вскочила, позабыв про травму, и потащила меня прямо за хуй, в кухню.
Пить голым коньяк с посторонней женщиной, которая перекладывает твой хуй из руки в руку лишь для разлить, закурить и выпить – не смешно!
После третьей, Наталья Викторовна предложила наконец въебать уже перцовки за знакомство на брудершафт. Я представился.
Потрахались на брудершафт на столе, грязной плите, табурете, под столом.
Недорезанный миником Чапа, скулил и старался отгрызть мне ступни и метил любимую хозяйку – видимо принял меня за большую собаку – шпиц ревновал как Отелло. Это был насыщенный день!
– Что с платежками? – спросила жена принюхиваясь.
– Там такой бардак. Пока все окна по пять раз не прошел…Насобачился короче.
– Уже давно единое окно.
– Родная, ты же знаешь, как у нас все…

Утром, под щеткой записка «Срочно позвоните. Это в ваших интересах!». И телефон. И оба номерных знака тю-тю.
Звоню, злой сука как тридцатого двенадцатого в новогодней пробке. Такие задушевные слова заготовил, а мне: «Захвати шампанское и икру, пупсик! Адрес знаешь.» – и бросили трубку.
Ахуеть… Пошел в магазин.

– Хочу сменить машину, какую посоветуешь? – с порога спросила Наталья Андреевна, у которой и прав то не было. – Ты такой умный, в женщинах и машинах ого-го… – прокурлыкала гопница обымая меня мощной ногой.
Подлая тварь! Я как дурачок блядь, пустился в рассуждения, а она незаметно, под шумок стала меня хозяйственно ебать по всей хате, запивая шампанским и с аппетитом закусывая икрой.
Номера я получал долго и унизительно… МРЭО ГИБДД – вы лучшие, я люблю вас!
– Мне пятьдесят тысяч не хватает. – сказала Викторовна на прощанье, щекоча обессиленным хуем свою наглую улыбку, – я в полуобмороке прихожей прижимал к груди пакет с заветными плашками.
Я занял ей пятьдесят… Скажете дурак? Сами вы дуроки! А я не просто дурак, я ваще иплан тро-ло-ло хуипутало! Устало привинчивая на тачку номера, я понял что они чужие.

На следующий день, я вновь был у находчивой рецидивистки.
– Спасибо конечно… – бросила она небрежно, словно нехотя принимая бабло как данность красоте, а не уголовным замашкам. – Но если ты будешь отлынивать, мы поссоримся.
– Я бываю у вас едва не каждый день, а ведь я женат.
– Это мелочь… – сказал Наталья Викторовна, то ли о бабках, то ли о моей супруге и увлекла меня в комнаты – традиционно за хуй, – другими оконечностями, она кажется брезговала.
Чапа смирился, принял меня за своего и тоже пытался участвовать. Хозяйку это забавляло, особенно когда шпиц пытался разыграть ЖММ, метя в меня.
Писят тысяч, не сто рублей – из сердца сразу не вырвешь…

Вообще не курю. Но тут начал. Лежим, курим. На сердце кошки, за окном дождь. Началось…

– Ты пользуешься мной! – говорит она с тоской, грустно подергивая хуй.
– Да нет, что ты…
– Ты покупаешь меня за деньги. Как это низко.
– Я лишь дал взаймы… – заметил я, чуя охуенно недоброе.
– Врешь! Купить хочешь! А ну, пошли на кухню, выпьем коньячку и обсудим твое поведение!
Там она назидательно выебала меня на предметах мебели и инвентаре, после чего заявила напрямик:
– Ты пользуешься мною, деньги я тебе наверное не отдам, будешь знать подлец, как соблазнять честных женщин. Пошли в подъезд, хочется драйва.
После ебли в тамбуре, среди санок и колясок и возбуждающих звуков лифта, хлопанья дверей и детских криков, я плюнул на деньги, сменил симку, машину отогнал на стоянку.

Господи, вот как же хорошо в семье! Ну как я раньше этого не понимал-то?! Никто тебя не насилует, денег не отбирает, пить не заставляет, икру тебе мажут толще чем себе, еще тебе сосут и не требуют взамен подобного. Как это все прекрасно!

Звонок в дверь. Открываю – Наталья Викторовна. Ахуеть…От всего сердца захотелось прыгнуть с балкона.
– Я из ЖЭКа, проверка счетчиков и проводим опрос о качестве обслуживания.
– Очень хорошо! – говорит из-за моей озябшей спины жена. – У нас с платежками бардак, муж у вас был, но так и не разобрался.
– Да-да, я его кажется помню… – прищурилась Наталья Викторовна. – Он с ЕПД бегал. Старательный…
Я просто онемел.
– Я помогу разобраться. – задушевно сказала Наталья Викторовна и вошла в квартиру в немыслимом салатовом сарафане и серебристых босоножках, золото на шее, в ушах и на щиколотках – настоящий блядь слесарь!

Жена притащила ворох платежек и упиздовала мыть голову. Вечером в театр Сатиры. Родная, если б ты вышла ненароком из ванной, ты бы всю жизнь поклонялась трагедии…
– А она у тебя страшненькая. – сказала Наталья Викторовна, мстительно залезая мне в трико. – Зашла поглядеть, на кого меня променял.
Я был в ее власти, как барашек в когтях тигра.
Мы поебались посреди кухни, под романический звук дождя из ванной. Предусмотрительная Викторовна пришла без трусов и выпимши коньячку – чтоб без глупых заминок.
Я не верил хую и глазам, – что вытворяю через стенку от любимой жены.
– Приходи, я тебе деньги отдам. – приказала она на прощанье и зачем-то отметила. – И кухня у меня больше...
– Ну что, разобрались? Что сказал про качество обслуживания?
– Плохое…

Писят тыщ не сто рублей и вообще – приказы не обсуждаются...
– Негодяй! Какой же ты беспринципный негодяй! Ты трахнул меня буквально при жене! Ай, несчастная девочка! – восклицала Наталья Викторовна, вытаскивая мне хуй из штанов и не дав даже снять ботинки. – Давай на кухню, коньячку выпьем и обсудим твое поведение.
– Не могу, я за рулем. Вы про деньги говорили…
– Так ты за деньгами?! Каков подлец! Если не поддержишь, не отдам.
Я поддержал по старой памяти. На столе, плите, под столом, на табурете. От лифта категорически отказался!
На прощанье она вручила мне деньги и заплакала, обняла. Я через силу похлопал ее по спине: – Ну-ну, на днях заеду.
– Правда?
– Правда.
А хули мне оставалось делать? Только пришить вурдалачку. Я на крючке.
– Ты прости меня, за вчерашнее. Соскучилась просто.
– Хорошо.
– Я справлюсь. Семья это главное. И жена у тебя ниче…добрая. Деревенская, да?
– Нет. Я пойду.
– Да, конечно. А тебе какое женское имя больше нравиться. Жанна или Регина?
– А что?
– Ты знаешь, чую – беременна…

Деньги я догадался пересчитать только дома. Настоящими оказались десять тысяч, остальное фантики. Пиздец я попал….

© Алексей Болдырев