В пятницу вечером Валька ко мне пришла, на скрасить досуг, да поебацца. Поужинали, выпили для прелюдии, тока в постель залезли - хуяк, телефон звонит. Пацан знакомый, живет недалеко и гаражи рядом, пьём иногда, когда типа машины чиним. Радостный такой бля чёто.
- Енот, заебись што ты дома. А я ключи дома забыл, песда моя часа через два тока придёт. Я ща с работы подрываюсь и к тебе карочи, перекантуюсь. Жрать хочу ниибацца, у тя есть чё пахавать то?
-
И нахуй я трубку то снимал.

- Лёх бля, не получицца нихуйа. Ебусь.
- Да ебись, кто тебе мешает, я на кухне посижу. Есть что жрать то?
-
Вот есть такой ибанутый тип людей, которым токо бы брюхо набить, всё остальное допесды.

- Лана, хуй с тобой, тока хавки по дороге сам купишь, у меня кроме картошки нет нихуйа.
- Картошка? Песдато, то што надо. Вы там картоху то пожарьте пока, а я через полчасика подгребу.

Вот такой хуйовый вечер пятницы. Запряг я Валюху на пожрать приготовить, сам тож на кухне расположился, за процессом наблюдаю. Почистила она картоху, помыла, режет бля. Над столом склонилась, ножом хуякс-хуякс по корнеплоду, а груть её так и колышецца. И ладно бы просто болталась, а так сцука эротично и завораживаюсче, што беспесды у миня на фсю ету кулинарию привстал. Фтыкал я на всё это и на последней картофелине не выдержал. Сзади подошел, юпку задрал, одной рукой по песде вожу, другой штаны свои судорожно стягиваю.

- Енот, ты чего, щас Лешка придёт
- Не отвлекайся, реж давай
- Да я дорезала уже
- Тогда не песди

С этими словами и засадил. Так, без гандона, да они у меня на кухне разве што в ведре мусорном попадаюцца, и то юзанные узлом завязанные. А нармальных нет нихуйа. Васче, я когда на живую первую кидаю, быстро кончаю. Вот и на этот раз - пять минут и стая нерожденных енотоф стекает по Валькиной ляжке. Конечно, когда раком ебёшь, оно прикольней на спину кончать. В удачный день можно до затылка дострелить, но одежду пачкать не хотелось нихуйа.

Штаны натянул, а Валька всё раком стоит, ждёт чего-то. Как потом оказалось, она ждала когда я ей ляжку оботру чем нить, но тогда я понял её нехуя непрально. Схватив со стола пучок нарезанной соломкой картошки, я начал вводить етот кулинарный полуфабрикат в исчё горячую, истекаюсчую смаскай, песду.

- Енот ты чё делаешь то? Охуел штоли? - аж дернулась, хуйли, какетничает.
- Я нехуя не делаю, а ты походу с картошкой ибёсся, овосчеёпка ты терь Валька, с гетеросексуальным уклоном
- Перестань, слышь, мне не нравиться
- Погодь, попробуем другую, глядишь и падберем те прынца

Когда раздался звонок в дверь, мы переебали таким образом практически фсё што там было нарезано, причем отдельным кускам этой клубненосной культуры повезло поиметь Валюху не один раз. Надо сказать, что фся ета корнеплодоебля ей так и не понравилась нихуйа, а может и песдит. Наскоро вытерев Валькину ляжку губкой для мытья посуды, я пошел открывать дверь.

Открывая дверь меня децл мучило штота вроде совести, по поводу ебли с Лёхиным ужином, но неотягощенный сумками полными пива и водки товарисч развеял последние сомнения в правильности содеянного, ибо нехуй. Выпили, там и Валька стряпню закончила. Лёха налетел на картошку, как будто неделю однозначно не ел нихуя. Пару минут молча уплетал, затем обратил внимание на нас.

- А вы чё не едите?
- Да мы поужинали уже, спасибо
- А … а чё лыбитесь то?
- Да креатиф один песдатый с Валюхой щас читали, там дефка с овосчами еблась, прикольно
- Круто, даш патом заценить
- Поздняк, я им жопу уже вытер
- Пиздатым? Жопу? Варвар бля
- Хуёвых не было, што делать. Как картошка то?
- Заебись, песдатая … телефон бля … сцука майа …алло , алло бля неслышно нихуя … ты охуела штоли у меня ключей нет нихуя какое ф песду у мамы останусь … лана хуй с табой у Енота перекантуюсь … давай … пака … Енот, тут такая хуйня, я у тя сигодня переночую
- Лана, хули, ты картошку то накладывай бля, не стисняйся

А есчё я как то в котлету подрочил. Не в готовую ясен хуй, в фарш бля. Слепил потом большую такую котлетисчу, што б от других отличалась и как пожарили тёще маей, тогда исчё не бывшей, ф тарелку положил. Довольна была што песдец. Хуйли, самый большой кусок ей, лыбилась от счастья но нихуя не сказала. Скупа была на похвалу пожилая суровая женщина, которую я так и не стал называть мамой.