1. Однажды, в мой очередной День Рождения папа повел меня в Детский Мир. Это место вообще было Меккой любого советского ребенка, как Зоопарк, Цирк или там Поле Чудес какое-нибудь. Я всегда залипал под невероятных размеров часами. Задирал голову и смотрел, как качается титанический маятник, впадая в состояние, близкое к зомбическому. Плевать было даже на выезжающие фигуры, на кукушку тем более. Меня можно было красть без шума и пыли, просто в охапке – я после часов полдня отходил, был тих и задумчив. Но речь не о том. Папа привел меня в Детский Мир и спросил, чего я хочу. С этого вопроса меня переклинило еще хлеще, чем с маятника. Абсолютно папу не заботила моя психика. Спросить у ребенка посреди Детского Мира, чего он хочет. Ха-ха. Чтобы вывести меня из ступора ему пришлось купить четыре коробки пластмассового конструктора с желтыми и красными детальками, две коробки конструктора с белыми и синими детальками, три коробки страшенного металлического конструктора и пистолет с присосками. Потом, правда, выяснилось, что детальки от пластмассовых конструкторов не подходят друг к другу, из металлического конструктора получается только расчлененный Самоделкин, а присоски не липнут ни к чему, кроме зеркала и дедовой лысины. И то хлеб.

2. Первым моим автомобилем был «Москвич-408» на педальном приводе. Его откопал на какой-то помойке дедушка, выправил вмятины, починил фары и отдал мне в обмен на обещание помогать с переездом на дачу и обратно. Я покрасил машину в салатовый, бардовый и синий цвета. Сочетание получилось ядовитым настолько, что мне запретили въезжать на детскую площадку, дабы малыши не окривели. На ровной поверхности автомобиль развивал скорость около 8 км/ч, зато под гору мог выдать все 20.

При этом остановить его не было никакой возможности, а педали молотили так, что нижние конечности нужно было вытаскивать на борт. Вот разгоняется машина, ты ноги поджимаешь и чувствуешь, что без этой опоры сползаешь вниз по скользкому пластику сиденья. Вцепляешься в руль и с ужасом слышишь, как бешено лязгают прямо под пятками ржавые педали. Сползи еще чуток – и эта железка тебя просто прожует. Адреналину – море. Авто потом угнали прямо из-под окна. И, думается, слава Богу. Зато ног у меня до сих пор две, тьфу-тьфу-тьфу.

3. Как-то раз бабушка пошла с кем-то встретиться. Оставить меня было не с кем, да и дел-то на пятнадцать минут, туда-обратно. Поэтому я был оттранспортирован на закорках к метро и поставлен у входа в качестве живого напоминания. Ну, чтобы бабушка не забыла вернуться на поверхность, а то Клава-Зина, трали-вали, урожаи-надои, ну, сами понимаете, язык зацепиться умеет. Стою я, от нечего делать полощу стаканы в автомате с газировкой. Вдруг подбегает запыхавшийся гражданин в синей рубашке, сходу вручает мне два эскимо на палочке и исчезает в дверях метро. В голове начинает играть песня про волшебника в голубом вертолете, который эскимо раздает, причем начинает играть медленно так, будто патефон заводят, у которого игла уже на середине песни стояла. То есть не понимаю пока, как и что произошло, но руки молодцы, сработали четко, схватили обе палочки, держат. И рот не подвел, я еще подумать ничего не успел, а он уже половину порции умял. Хороший у меня организм, на него всегда можно было положиться. Потом появилась бабушка, отобрала у меня мороженое, объяснила, что этот гражданин в синей рубашке, скорее всего, был Американским Шпионом, а в эскимо содержало в себе кроме молока и шоколада еще и иголку, чтобы умерщвлять советских детей. Про съеденное я ей ничего не сказал. Иголку, наверное, переварил, советских детей так просто не возьмешь.

4. После принятия в пионеры нас повезли к Мавзолею, смотреть на Ленина. То есть всех повезли, кроме меня. Сейчас объясню. Я от кого-то узнал, что возле метро продается иностранная жевательная резинка. Не, не так: ИНОСТРАННАЯ ЖЕВАТЕЛЬНАЯ РЕЗИНКА! Не «Кофейная» какая-нибудь или «Мятная», а с вкладышами. И когда все малолетние балбесы выстраивались парами у входа в подземку, я технично утек в направлении ларька. Пока я искал заветное место и тратил карманные деньги, вожатая обгрызла все ногти и постарела на пятнадцать лет. Понятно, что меня с позором отправили домой, где папа и старый кожаный ремень объяснили мне, почем нынче Родина. В Мавзолее я не побывал до сих пор, а реклама «Орбита» у меня ассоциируется почему-то с «Взвейтесь кострами…».

© Печ