- Даааааааааааааа… - протянул Колян, пытаясь умучить вилкой одинокий скользкий маринованный маслёнок на тарелке. – Куда, бля??? – грибочек, решив избежать смерти храбрых, выскользнул из-под вилки и попал прямо в лоб ожидающему подачки коту. Кот испуганно взмявкнул, шарахнулся вбок, а потом, успокоившись, подошёл и понюхал объект. Убедившись, что гриб не представляет никакой пользы для кошачьего организма, обиженно поднял хвост и с видом оскорблённой добродетели удалился из кухни.
- Ну, мы собрались здесь затем, чтоб выпить, дык выпьем же за то, зачем мы здесь собрались! – провозгласил я избитый тост, поднял рюмку и чокнулся с Коляном, выплеснул в себя содержимое тары и закусил тончайшим лепестком сала с отчётливыми культурными слоями мяса и лёгкими, почти пастельными оттенками чеснока в аромате.
Колян также проинвестировал в организм жидкость, злобно глянув на валяющийся на полу грибочек, и обречённо захрустел зелёным луком, после чего кивнул на сладко почивающего на столе Серёгу:
- Чё делать бум?

- Именинник он сегодня, надо ему устроить праздник, ликование и фестиваль жизни! – толкнул я тему.
Виновник торжества индифферентно почивал левой частью морды лица в крабовом салате, и листик петрушки в такт дыханию нежно щекотал ему нос.
- Серёг, скажи, вот что тебе нужно от жизни? – взял быка за рога Колян, взболтав друга и собутыльника. Друг и собутыльник открыл один глаз и довольно внятно сообщил нам:
- Бабу!

Мы охуели. С нашей точки зрения закадыка уже находился в той кондиции, которую знающие люди называют «в говно».
- Ничего, хуй - не балерина, в сорок лет на пенсию не уходит! – оптимистично заявил я.
- А какую тебе бабу-то? – продолжал упорствовать Колян.
- Негритянку, бля!- конкретизировал желание именинник.
Мы снова охуели. Москва – это, блядь, не Нью-Йорк, тут негров количество ограниченное. Но тут Коляну попался номер одной из «жёлтых» газетёнок, а в нём – раздел «Объявления».
«Студентки. Все районы. С нами не соскучитесь! Телефон…» призывала одна объява. «Дамы постбальзаковского возраста, Телефон…» - соблазняло поклонников жанра «матюр» в сексе другое объявление. «Школьницы. Могут всё!» - игриво подводило под статью Уголовного кодекса третье. Ага, вот оно!
- «Негритянки, мулатки. Телефон…» - озвучил я соблазнительные строчки.
Колян решительно набрал номер на мобиле:
- Алё! Нам бы тёлку на дом. Что? Гёрл, блядь! Ты чего, пизда тупая, не понимаешь? Мучачу, нахуй! Сеньориту негру, ёпта! Ферштеен? Компрене ву? – пытался навести мосты общения Колян на всех языках. – Адрес? Пиши! – он продиктовал Серёгин адрес и нажал клавишу отбоя. – Фффффффух… Через час будут!
Пылкий герой-любовник в это время очнулся и кухонным полотенцем вытирал в лица макияж в виде рисовых зёрен, майонеза, и крабовых палочек, сделанных совсем не из ракообразных.
Примерно через час с небольшим раздался звонок. Мы с Коляном поплелись открывать дверь. На пороге перед нами предстал темный, как ночь в верховьях Замбези дядя двух метров роста, на лице которого было столько доброты и радости от встречи, что я чуть было не испортил воздух, но вспомнил дурацкие строчки:
«Сижу я в окопе,
И пукнуть нельзя,
Услышат фашисты –
Погибнут друзья»
- Хелоу! – расплылся я в радушной улыбке. – Прайс? (Привет! Цена?)
- Сри хандридс. Бакс. Он кэш. – прорычал представитель высших приматов. (Триста баксов. Налом.)
- Соу чип? - попытался поёрничать я. - Так дёшево?
Самец гориллы сарказма не ощутил. Он мощными лапами выдвинул перед собой двух самочек. При их виде всё добро, употреблённое организмом, настоятельно попросилось погулять. У обеих были приплюснутые носы с широкими ноздрями, огромные губы, отвислые груди и невъебенных размеров задницы.
Я глянул на Коляна. Он вздохнул, отсчитал три сотенных бумажки с портретом американского президента, протянул вышибале и втащил в квартиру ближайшую к нему негру, на лицо чуть менее страховидную, чем её товарка.
- Бай!
- Бай!
Я захлопнул дверь и провёл чаровницу на кухню.
Серёга к этому времени уже счистил образцы кулинарного творчества с ебальца и воззрился на экзотику.
- Ну, вот, именинник! Подарунчик тебе, правда, без упаковки!
Серёга плеснул водки в четыре рюмахи.
- Ну, за знакомство!
- Но, но, - залепетала негра, но Серёга был неумолим.
Негра нерешительно понюхала рюмку, но потом хлобыстнула жидкость и закашлялась. Добрый Колян гулко треснул ей ладонью по спине.
- Вот… - протянул Серёга. – А теперь закуси, на тебе бананчик!
- Как раз ваша закусь! – подъебнул Колян.
Серёга немедленно налил ещё.
- Ну, за дружбу!
- Фор френдшип! - перевёл я.
За двадцать минут Серёга буквально влил в негру не менее ста пятидесяти граммов водки, и вырубился, снова совершив мягкую посадку лицом в салат.
- Блядь, - грустно ругнулся Колян, взглянув на друга. - Не пропадать же добру!
Он взял негру за руку и потащил её в ванную, забыв закрыть дверь.
Там началось некое действо, именуемое совокуплением, причём мне в зеркале напротив, словно в кинотеатре фильмов ХХХ, было прекрасно видно всё действо – Колян со всем расистским усердием ку-клукс-клановца засаживал негре, в кадре мелькала его волосатая жопа, совершающая ебательные фрикции, и не менее волосатые тестикулы яростно молотили африканку по обширному заду.
Колян закончил, сдёрнул презик, непринуждённо вытер хуй Серёгиным полотенцем и вернулся на кухню.
- Будешь? - кивнул он на негру.
Вместо ответа я налил водки. Ебать ЭТО решительно не хотелось.
Услышав плеск живительной влаги, очнулся из небытия Серёга и немедленно потянулся к рюмахе.
- Тормози, - осадил его Колян. – Рождённый пить – ебать не может!
Серёга махнул рукой и протянул рюмку негре:
- Ну, пошли!
Натренированная нами негра лихо осушила рюмку и захрустела солёным огурчиком.
- Во-во, так и надо, наш человек! - обрадовался Колян.
Я мотнул ему головой, приглашая покурить. Мы вышли на балкон.
- Блядь! – обозначил Колян возникшее препятствие. – В тумбочку въебался! – пояснил он, потирая ушибленную ногу.
Мы закурили. На тёмном ночном небе плыли облака, и серп луны, как нам показалось, издевательски щерил лыбу с высоты. Пахло ночной тишиной, сиренью и кошками.
- Ик! – глубокомысленно икнул Колян.
- Ик! – согласился с ним я.
Молча докурили, щёлкнули окурки в пространство (кажется, я в кого-то даже попал, поскольку раздался невнятный мат в кустах), и вернулись на кухню.
Чего-то там не хватало.
Произведя инвентаризацию мы обнаружили, что не хватает:
1. Самого Серёги;
2. Негры;
3. Бутылки водки и двух рюмок.
- Ффух… - облегчённо вздохнул Колян. – Дело, кажется, пошло!
Из-за стенки был слышен бубнёж Серёги.
Я осторожно подкрался к двери и глянул в щёлку. Серёга пил водку с негрой и, шмыгая носом, плакался ей про суку - бывшую жену, про загубленную в органах госбезопасности молодость, про неустроенность в жизни, про сволочей-начальничков и про подлецов и подонков друзей.
Негра ни хуя не понимала, но из вежливости согласно кивала головой, периодически икая.
- Ну, чё он там? – не без интереса осведомился Колян.
- Тьфу, блядь… Не ебёт он её! Пиздун-задушевник, ёпта! – в сердцах выругался я.
Любопытный Колян прокрался к двери и тоже глянул в щёлку, а потом замахал мне рукой.
Я подошёл к двери и тоже глянул. Негра лежала на боку, оттопырив внушительные булки, посеребрённые лунным светом, а Серёга мирно посапывал на одной её сиське, уютно прикрывшись другой. Его «юный падаван», торчащий из расстёгнутой ширинки, был безмятежен. Им всем было хорошо…
Я вспомнил Довлатова:
«Один мой друг ухаживал за женщиной. Женщина была старше и
опытнее его. Она была необычайно сексуальна и любвеобильна.
Друг мой оказался с этой женщиной в гостях. Причем в огромной генеральской квартире. И ему предложили остаться ночевать. И женщина осталась с ним. Впервые они были наедине. И друг мой от радости напился.
Очнулся голый на полу. Женщина презрительно сказала:
- Мало того, что он не стоял. Он у тебя даже не лежал. Он
валялся».
- Ну, чё будем делать? – спросил Колян с ноткой безнадёги в голосе.
- Наливай, хуле… - пробормотал я, и достал новую бутылку из холодильника.

© Штурм