Катер исчез за мысом, оставив на воде едва различимый след. Валерий Николаевич опустил бинокль и пару раз моргнул. Слезы не выступили, шестидесятилетние мужчины не плачут. Серо-зеленые волны Бенгальского залива равнодушно облизывали борта «Лады». После того как на катере ушел экипаж, на судне осталось всего три человека – капитан, старший механик, боцман. Вполне достаточно для короткого и последнего рейса.

***

Радиограмму капитан получил неделю назад. Начальник радиостанции протянул листок очень быстро ушел. «…Судно сдать металлолом…завод Раджапанди…начальник пароходства…». Валерий Николаевич сперва подумал, что их отправляют грузить металлолом в один портов Индии. Прочитал еще раз. Через несколько секунд он бушевал в радиорубке:
— Что за писулю вы тут мне принесли? Это радиограмма для другого судна! Перезапросите пароходство!
В тот же день пришло подтверждение о том, что теплоход «Лада», год постройки 1960-й, дедвейт 10000 тонн, подлежит сдаче на слом индийскому заводу. Капитан дал распоряжения старпому и пару дней пьянствовал у себя в каюте.
Хронометр в рубке отсчитывал время до полной воды. Секундная стрелка пошла на последний круг. Валерий Николаевич передвинул ручку судового телеграфа в положение «полный вперед». Судно послушно двинулось на цель. Целью служила мачта на главном цехе металлорежущего завода. Хорошо, — подумал капитан, — что их не отправили на какое-нибудь крупное кладбище кораблей. Аланг, к примеру, который за год съедает до полутора тысяч судов. Здесь, у небольшого городка Раджапанди, легче оставить «Ладу». Будет у нее маленький семейный склеп. Вон, какая идиллия вокруг. Небольшая рыбацкая деревенька на берегу, отличный климат. Тьфу ты, что за дичь в голову лезет.
— Иван Трофимович, поднимайтесь в рубку, — вызвал он из машинного отделения главного механика. – И Никиту с палубы заберите.

***
Валеру влюбил в океан его друг Леха, который, начитавшись Жюль Верна и Сабатини, часами пересказывал приключения отчаянных моряков. Валера не очень любил книги, Лехины рассказы вечерами у подъезда были куда красочнее. Он не стеснялся добавлять в истории собственные выдумки. В результате получалось безумное хитросплетение времен и героев. Даже взрослые иногда приходили послушать его друга, телевизоры в их небольшом городе можно было пересчитать по пальцам.
Однажды, когда все разошлись, Леха спросил Валеру:
— Пойдешь со мной в море?
Валера не раздумывая ответил:
— Конечно, а когда?
— Как случай подходящий подвернется.
И Валера стал готовиться к такому случаю. Учебников по морскому делу найти не удалось и он принялся штудировать математику с физикой. Мать не могла нарадоваться школьным успехам сына – будет инженер, как отец. Пугать ее морскими планами Валера не хотел. Леша же продолжал развлекать весь двор историями о морских приключениях. Часто главным героем был он сам, временами на сцене появлялся Валера. «Поставили меня немцы на сундук c золотом, накинули веревку на шею. Ну все, думаю, висеть мне на этом необитаемом острове до конца вечности. И тут слышу клич – Сара на Кичку! Валерка на боевом дельфине плывет, а в руках арбалет Калашникова». Работяги передавали друг другу бидон с пивом и одобрительно кивали. Малышня свисала с веток и слушала Лешу, в волнении покусывая черные от шелковицы губы.
Отпроситься на учебу в Ленинградскую мореходку было легко. Валера сказал, что поедет поступать в ЛВИМУ, мать аж расплакалась от преждевременной гордости.
— Это у Зимнего Дворца, наверное? А как расшифровывается?
— Ленинградское Высшее Инженерное …Мостостроительное Училище – ответил сын. Он соврал матери впервые в жизни.
Отец же только усмехнулся:
— Мостостроительное говоришь? Ну, езжай.
Леха, услышав настоящие планы Валеры, презрительно удивился: «Еще шесть лет за партой сидеть? Да пошла она к черту, твоя мореходка. Я попроще путь найду».
Вступительные экзамены по точным наукам Валерий сдал на отлично. А вот на сочинении чуть не капитулировал. Он мучительно вспоминал школьную программу по литературе и буквально выдавливал из себя строчку за строчкой. «Вернусь домой нафиг, Леха наверняка что-нибудь придумает». Как только он вспомнил своего друга, мысль потекла плавне и естественнее. В результате удалось написать необходимые полтора листа. «Тройка!» — чуть не закричал он у стенда с результатами на следующий день. Для зачисления на судоводительский факультет хватало.
Валерий уехал учиться, так и не осмелившись сообщить родителям правду. Расскажу в письме – решил он. Потом подумал, что это будет выглядеть трусливо и недостойно курсанта высшего мореходного училища. Значит надо ждать отпуска.
«Вот бы встретить у скамейки всю компанию» — думал он, шагая в шинели от вокзала до дома. Руку оттягивал новый чемоданчик. Личные вещи и подарки родителям. Маме – красивая чашка Ломоносовского фарфорового завода, отцу – три бутылки пива «Степан Разин». На скамейке, конечно, никого не было. Кроны голых тополей царапали бесцветное зимнее небо.
— Сынооооок! – мать бросилась на шею, шапка с «крабом» упала на пол. Наобнимавшись, она сделала шаг назад.
— Тебя в армию забрали???
Семья сидела за столом почти до утра. Мать, сразу простившая сильно похудевшего сына, пыталась его накормить на полгода вперед. Отец крохотными глотками цедил «Двойное Золотое».

***

На мостик поднялся старший механик, за ним порог переступил боцман. Капитан подавил желание снова прикрыть глаза биноклем.
— Располагайтесь, мужики.
Стармех и боцман прошли по ковровой дорожке и встали у штурвала, рядом с капитаном.
— Валерий Николаевич, я в машине должен быть.
— Брось, дед, не нужен ты уже Ладушке в машине. Да и я в рубке скоро не нужен буду.
На немногочисленных лодках, разбросанных по заливу, рыбаки бросили дела и повставали, глядя на завораживающую картину. Многотонное судно набирало ход.
— Значит «на иголки» идем, капитан? – зачем-то спросил стармех.
Валерий Николаевич кивнул. «На иголки» — казалось, он только сейчас стал понимать истинный смысл морского выражения, означающего утилизацию теплохода. Судно исчезнет, а иголки останутся. Каждая из них будет напоминать о себе чувствительными уколами. Уже сейчас, когда еще полное сил судно идет со скоростью восемнадцать узлов, капитан чувствовал, как что-то внутри начитает его многообещающе царапать.
— Товарищ капитан, мне оба якоря отдавать, как встанем?
«Как встанем». Для молодого боцмана это просто один из рейсов. Наверное, и разницы большой нет, что к причалу, что на слом. Переведут на другое судно и весь разговор. Сам больше в море не выйдет, хватит. Будет доживать на пенсии в холостяцкой квартире.
— Оба Никита, оба, мать их.

***

После четвертого курса Валеру отправили практикантом на небольшой сухогруз «Тюмень». Старпом судна любил по собственному выражению «сливать из молодых балласт романтики». Курсанты-судоводители вместо морских просторов и свободы иностранных портов видели только карты и логарифмические линейки. То есть всю ту рутину, от которой они в свое время бежали в морское училище. Мало кто из молодых не мечтал врезать старпому секстантом по голове и утопить в ночную вахту. Только через пару лет они понимали – старший помошник дал им не меньше, чем все годы обучения вместе взятые. С Валерой получилось по-другому.
Получив в свое распоряжение курсанта, старпом прочел привычную лекцию о том, что судоходство является точной наукой, где важен строгий расчет и аккуратность. Валера согласно кивал. Старпом дал ему задание проложить несложный курс. Валера быстро справился и попросил еще. Он не вылезал из штурманской, корректируя толстенные пособия, размечая карту точками. Наставник только удивленно чесал выбритую щеку, глядя с каким удовольствием парень занимается вычислениями.
В конце практики старпом рассказывал Валере то, что никогда не планировал говорить курсанту:
— Да, у судна есть осадка и водоизмещение. У неба есть звезды, у тебя — карты и знания. Все это клади в трюм. А на палубу прими груз, который невозможно понять и рассчитать — уважение к морю и любовь к судну. Без них на мостике делать нечего.
Валера тогда кивнул из вежливости и быстро забыл ничего не значащие слова. И вспомнил их лет через десять, когда сам уже ходил старпомом и ему пришлось принимать решение.

***

Мягкое шипение нарастало. Теплоход коснулся килем песка и продолжал врезаться в пляж. Всю жизнь избегал мелей, а тут сам, своими руками выкинул судно на берег – кольнула капитана очередная иголка. Корпус завибрировал, нос замер в паре кабельтовых от суши. Все. Майна якоря. Стармех перевел дизеля на холостые обороты. От небольшого пирса отчалил катер с принимающей командой. «Командой» — усмехнулся капитан. Скорее, пираты. Сейчас поснимают с «Лады» все, что можно – от частей двигателя до штурвала. Нет, штурвал он им не отдаст. Капитан дослал из рундука гаечный ключ и в несколько движений открутил центральный болт. Через минуту он держал в руках колесо из красного дерева с восемью ручками. Валерий Николаевич с удивлением подумал, что в жизни у него было как раз четыре женщины. Простенькое уравнение сошлось.

***

С Наташей он познакомился на третьем курсе. Приезжал к ней домой в увольнениях, плотно ел, после чего она таскала его по музеям. Встречались они полгода, до постели дело не дошло. Однажды Наташа, хорошо его накормив, сказала, что сегодня они никуда не пойдут. Да и не только сегодня. Валера почему-то извинился и ушел. Позже сокурсники ему рассказали, что видели ее с милиционером. Девушке просто нравились мужчины в форме.
С Лидой отношения продлились несколько лет. Он привозил ей подарки из рейсов и однажды предложил выйти замуж. Лида рассмеялась и сказала, что «жена моряка» совсем не то положение, к которому она стремится. Валерий напоследок подарил пачку бонов для покупок в «Альбатросе» — спецмагазине иностранных товаров. Лида осталась довольна.
Следующие годы Валерий гулял словно мартовский кот. Отпуска длились несколько месяцев, денег хватало с избытком. Пару недель у стареющих родителей, а потом обратно в Питер. Рестораны, загородные поездки. Сегодня концерт Дин Рида, завтра в цирк на Енгибарова. Калейдоскоп знакомых – мало кого удавалось запомнить. С новым отпуском приходили и новые женщины. Для простоты систематизации Валера объединил их в одну и назвал Ксенией. Они мало чем отличались друг от друга.
Полина. Он вернулся со своего первого рейса на «Ладе». Плечи белоснежной рубашки украшали погоны старшего помощника, плотный бумажник нетерпеливо потрескивал. Валерий Николаевич вышел за ворота порта и вдруг понял, что его не тянет в послерейсовый разгул. Захотелось вернуться на судно и немедленно выйти в море. Желание постепенно отступило, но он уже мысленно торопил окончание отпуска и представлял как снова поднимется по трапу «Лады».
Валерий Николаевич ехал в трамвае в сторону центра. На одной из остановок в вагон вошла женщина и села напротив. Стальная коробка трамвая ерзала, но тащилась по намеченному маршруту. Он открыл чемодан и достал набор косметики.
— С днем рождения, вас, девушка!
— Ой, а откуда вы знаете…- сказала она, машинально принимая неожиданный подарок.
Он проводил ее к дому и остался до конца отпуска. Полина оказалась учительницей старших классов, разведена, детей нет. Не угадай он так с ее днем рождения, скорее всего она не стала бы с ним разговаривать. Но сказанная наугад ерунда попала в цель и стала детонатором обычной безумной любви. Впервые на берегу он не чувствовал себя моряком в отпуске. Он был просто человеком, которому удалось расшатать каркас устойчивых понятий и шагнуть в пропасть с ароматным туманом. Полина с радостью одаривала его всем тем, что щедро получала из вечного источника доселе неизвестного им обоим.
Валерий Николаевич чуть не опоздал на судно. Хорошо механик заехал за ним на такси.
— Что тебе привезти? – спросил он напоследок очевидную глупость.
Полина в ответ поцеловала его так, что он выронил чемодан.
Валерий Николаевич стоял у трапа «Лады» и чувствовал себя виноватым перед судном.
В Бискае их сильно поболтало. Зюйд-вест достигал сорока узлов. Часть груза смыло с палубы, чудом не повредив судно. Капитан слег с простудой и фактически все командование легло на молодого старпома. Валерий Николаевич бодрствовал двое суток. Когда «Лада» взбиралась на очередную из бесконечного числа волну и замирала, словно раздумывая – переломиться пополам или все-таки подождать следующую, время для старпома останавливалось. На третий день он встречал рассвет на мостике и смотрел на присмиревшую стихию. Слева по курсу из воды отряхиваясь выкарабкивалось солнце. Старпому показалось, что море, которое совсем недавно могло играючи утопить судно, теперь абсолютно по-другому относится и к «Ладе» и лично к нему. Между ними закрепилась связь, крепче любых человеческих отношений. И нерушимость этого триединства скрепило печатью восходящее солнце.
Во время следующего отпуска он навсегда простился с Полиной и через два года вошел на борт «Лады» уже капитаном.

***

Стармех и боцман ушли в каюты за вещами. С прибывшего катера на трап вылезали индусы. Капитану представил себя Верещагиным, сбрасывающим с баркаса бандитов Абдуллы. В дверь постучались.
— Мастер, мэй камин?
Махеш, командир головорезов, оказался вполне цивилизованным человеком. Грустные и умные глаза, европейский костюм. Они быстро разобрались с бумагами. Да и головорезы отнюдь не принялись тут же раскурочивать судно на сувениры. Они прицепили к носовой мачте трос, который тянулся аж к самому берегу и уже отправляли по этой канатной дороге его ребят. Никита полетел на берег весело болтая ногами. Стармех тщательно осмотрел конструкцию и только потом залез в подвесное сиденье. Капитану было все равно как покидать судно. Он мог залезть в закрытую шлюпку, которая бы при пуске вонзилась носом в песок. А мог просто перелезть через фальшборт и прыгнуть в воду. Вместо этого он дал Махешу посадить себя на катер и они вдвоем дошли до причала. Внутри капитана вовсю резвились иголки.

***

Валерий Николаевич открыл глаза и долго смотрел на стену своей комнаты. Почти вся она была занята вымпелами портов, в которые он заходил. Посредине висел штурвал «Лады». Голова не болела, даже в семьдесят он сохранил приличное здоровье. Однако, его тревожил один неприятный, казалось забытый, симптом. Гости – Леха с женой вчера ушли рано. Но его юбилей отметили хорошо. Вспомнили старое, выпили за молодежь, помянули родителей. Леха рассказал пару баек из жизни главного редактора газеты. Бывший капитан тоже в долгу не остался. Ему удалось переплюнуть в красноречии своего старого товарища. Точно! Вчера, выпив, он не обратил на это внимание, но с утра отчетливо понял. Комок иголок, который полностью успокоился за те десять лет, что он не видел моря, проснулся вместе с воспоминаниями. Он, конечно и прежде мог вспомнить былое, но, похоже делал это вскользь. А вот на своем юбилее выпил и разошелся. И в подтверждение догадки одна наиболее прыткая иголка кольнула в районе горла.
Целый день Валерий Николаевич просидел за столом с калькулятором и тетрадкой. Считал, записывал, перечеркивал. Пару раз звонил Петьке – Лехиному внуку. Тот искал ему в Интернете нужную информацию. Через неделю все ценное было продано, а квартира сдана на полгода вперед. Валерий Николаевич попросил его не провожать. Он стоял в аэропорту, ожидая рейс на Москву, далее в Калькутту. В старом чемоданчике помимо всего прочего лежал штурвал и карта Индии.
Автобус рычал словно тигр, испуганные обезьяны в ответ огрызались из джунглей. Водитель – полуголый индус постоянно курил и оглядывался на Валерия Николаевича с добродушной улыбкой. Больше в автобусе никого не было. Последний пассажир вышел остановкой раньше. Валерий Николаевич обозвал себя старым идиотом. Только страх новых уколов не позволял ему бежать назад. Третий час он трясся по захолустным индийским дорогам. Наконец автобус резко остановился у какой-то ржавой будки. Шофер дернул рычаг, дверь открылась. Валерий Николаевич не двинулся с места. Индус радостно, словно объявляя победителя миллионной лотереи проорал «Раджапанди!!!».
Ноги коснулись чужой земли. Автобус загрохотал и, развернувшись, поехал назад. Мачту цеха Валерий Николаевич заметил сразу. Он двинулся к ней через рощицу криворуких деревьев.
Бетонная коробка цеха не подавала признаков жизни. Вокруг валялись ржавые агрегаты и листы металла, плененные растительностью. Завод был заброшен. Неподалеку раскудахталась какая-то тварь. Виктор Николаевич усмехнулся – глупое животное вряд ли напугает полоумного старика. Выбрать направление к морю не составляло труда. Запах, звук, цвет неба, он нашел бы дорогу в любой стране мира. Деревья становились все реже, слева слышались звуки человеческой жизни. Вскоре капитан вышел на пляж.
Его любимая предстала во всей красе. Двумя клыками якорей она держалась за сушу в сотне метров от линии воды. Старушечьи пятна ржавчины покрывали почти весь борт, не пощадили они и надстройку. Из корпуса было вырезано десяток огромных листов обшивки. Закрывшийся завод успел достаточно потрепать «Ладу».
Где-то в груди разорвалась мина, начиненная иголками. Валерий Николаевич упал на теплый песок.
По лицу текла вода, приятно охлаждая кожу. Капитан открыл глаза и увидел обезьяну с кувшином. Она улыбнулась. Валерий Николаевич помотал головой и понял, что перед ним старуха с темно-серыми короткими волосами. На ней было красное покрывало и бусы из выцветших ракушек. Пожилая женщина что-то дружелюбно проговорила и пошла со своим кувшином в сторону деревни. Капитан сидел на песке и смотрел то на судно, то на уходящую старуху. Когда он был здесь десять лет назад, деревня казалась больше. Теперь жилыми выглядели только несколько сарайчиков.
Валерий Николаевич снял сандалии и поднялся.
Лодка была небольшая, но у старухи все равно не хватало сил дотолкать ее до воды. Капитан кинул на кокон рыбачьих сетей свой чемоданчик и принялся помогать. Женщина залилась молодым смехом. Через полчаса он снова был в море. Его напарница показывала как правильно рассыпать сети, а он думал куда здесь лучше прикрепить штурвал.

© Хазарин